Во внешности блюди себя строго. Стоптанные башмачки, длинная юбка (без разреза!), мешковатые, но чистенькие кофточки должны стать твоей униформой. И не только для дома. Носи их повсюду. Идешь в храм – чем непригляднее, тем лучше. В магазин – само собой. В школу к ребенку. На службу к мужу. В гости. На работу. Неловко ему идти рядом с тобой? Потерпит. Скромная жена – мужу украшение.

Разумеется, никакой косметики и духов, желательно обходиться также без крема и дезодорантов. Мыло – только детское. Шампунь – дешевенький.

Колготки покупаем не тоньше 70 den (так практичнее) и зашиваем, пока есть что зашивать. Парикмахерские обходим как пристанища разврата и греха.

Все это дает не только моральное удовлетворение, но и экономит семейный бюджет – женская элегантность стоит денег. И немаленьких.

Глазки в землю. И короткими межхрамовыми перебежками: «Кирхен, киндер, кухен».

Театры, музеи, выставки, концерты – изредка и только если на православную тему. Книги – тоже. Лучше всего, конечно, просто выкинуть из дома все мирские издания кроме справочников, словарей, энциклопедий, книг по специальности (пусть хоть деньги зарабатывает!) и учебников детей. Остальное – от лукавого. Нечего читать о страстях человеческих и ими разжигаться. Найдешь под диваном газету или журнал – скорбно и молча неси в помойку. Не забудь поджать губы и вздохнуть.

Венцы, которые над вами держали, – не только царские, но и мученические. Брак – мученичество. Пусть не забывает. И сама не забывай, всем показывай, что ты кротко несешь свой крест. Терпеливо создавай общественное мнение на эту тему. На всех уровнях.

В первую очередь, втягиваешь детей. Они должны быть полностью в курсе дела, какой папа плохой и как мы за него страдаем, пытаемся спасти. Пусть присутствуют при попытках вразумления. Услышат много полезного для себя. И о том, какие папины грехи мама считает особенно недопустимыми; и о том, что она вообще думает о папе; заодно получат образ отношений в семье: воинствующий матриархат должен передаваться по наследству, по роду, от матери к детям! Когда чада доходят до стадии полного неуважения к отцу, можно вздохнуть с облегчением: уж этого мужчина точно не вынесет, и, значит, цель близка.

Всем окружающим рассказываешь о муже только плохое. Про хорошее чего говорить-то? Дело семейное. Что он весь мелкий ремонт по дому делает, выходки твои терпит, грубого слова никогда не скажет, за словарем для ребенка на другой конец города мигом собрался, – да кому это интересно? То ли дело поведать, что пивком благоверный балуется неумеренно и денег в дом почти не несет. Это темы для нецерковных друзей и родных.

На верующих братьев и сестер отлично действует кроткий вздох: «Год у исповеди не был…» Тут тебя бросаются утешать, что все, мол, образуется и перемелется, что неверующий муж верующей женой освящается (так апостол Павел говорит), и ты укрепляешься в собственном мнении о себе (хорошей) и о нем (никудышном, заблудшем, немощном). Обретаешь свежие нравственные силы для борьбы.

При некотором навыке, должном драйве и изрядной доле либо глупости, либо наглости можно использовать в своих целях даже священников, даже духовного отца. Раз за разом исповедуя, что обидела мужа, не поняла, осудила, тонко объясняя – а как без этого? – за что именно осудила и обидела. В промежутках между исповедями почаще подходишь за духовным советом: «Что делать, батюшка? Он…» Несколько лет – и дело в шляпе, духовник недолюбливает твоего благоверного. Он этого не покажет. Он этого, может быть, даже не испытывает. Неважно. Главное – твоя собственная уверенность, что батюшка на твоей стороне. (И не говорите мне, что он на стороне Бога, попираемого мною в этом браке, все равно не поверю!) И ты можешь теперь восклицать: «Даже священники! Даже священники…»

Ты по натуре мягкая и добрая, железной рукой вести семейный корабль в спасительную гавань – не твой имидж? Будь слабой и кроткой. Это тоже неплохо. Христианнейшее смирение, глазки долу, на любое требование мужа: «Я должна получить благословение». Но уж тогда благословляйся на все – от выбора школы для ребенка до покупки картошки. Есть, конечно, опасность, что духовник отправит тебя решать эти вопросы к мужу. Однако сдаваться не следует. Имеет смысл все же раз за разом подходить к нему за благо словением на семейные дела, пусть даже он давать его не хочет, уверяя тебя, что решать данные вопросы – дело мужа, а его, духовника, дело – заботиться о спасении твоей души. Образ тихой жены-христианки очень выигрышен. Вся она робкая, нежная, нетребовательная. А чего требовать-то? Ясно, что такой грешнице ничего хорошего Господь не подаст – и мужа в том числе. В ответ на вопрос, как пожи́вает супруг, отвечай кротким вздохом: «Спасительный у меня муженек, прости Господи».

Само собой разумеется, что благословения, советы, наставления и увещевания священника необходимо принимать крайне избирательно. Потому что – тебе же виднее! Говорит, к примеру, тебе духовник: «Перестань орать на него, он уйдет», – немедленно возгревай в душе воспоминание о лучших минутах семейной жизни (пока они еще есть). И уверенно отвечай сама себе ахматовским: «Он тихий, он нежный, он мне покорный, влюбленный в меня навсегда…» То есть, конечно, я постараюсь вести себя потише, но если не получится – ничего страшного. Муж у меня венчанный, любящий, кроткий. Батюшка ошибается.

Итак, что же должна как «Отче наш» знать и как утреннее молитвенное правило исполнять христианка, желающая привести мужа к спасению, пусть даже ценой потери этого самого мужа? Кратко резюмируем вышеизложенное:

1. Учить, наставлять, заставлять исполнять церковные правила, неустанно устроять на дому царство буквы закона.

2. Давить авторитетом Церкви, священников и своим собственным – чтоб головы не смел поднять.

3. Создавать семейное и общественное мнение.

Никакой брак этого не выдержит. Проверено. Следует, правда, признать, что благодать венчания действует достаточно ощутительно. Соединяет, спасает, скрепляет, хранит. Но все до известного предела. Зачем тебе дана свободная воля? Чтобы творить ее, не так ли? Вот и твори. Явно – руки в боки – или интонационно скромно смешивай супруга с землей, лишай всего, чего можешь, главное – человеческого достоинства.

Поняв, что брак рассыпается, муж уходит. Потихоньку, полегоньку, постепенно – в работу, в запои, в тусовки, в блуд. Ничего, мы потерпим, подождем, помолимся.

Брак – это Таинство.

Он нерасторжим.

Куда голубчик денется с подводной лодки с перебитой рацией?

Однако в итоге благоверный тебя покидает. Цель достигнута. Но поскольку ты ее все же как свою цель не осознавала, на некоторое время наступает шок. Как он мог? Нас Господь соединил в вечности, а он… Ничего. Все можно пережить. Значит, воля Божия о нас такая – развестись. Никакого анализа происшедшего, ни в коем случае! Ты так страдаешь, шутка ли?

Здесь начинается новое, неизведанное доселе удовольствие. Рыдания-стенания, всеобщее понимание и сострадание, друзья часами и месяцами терпят твои излияния, детей настраивают на понимание (что при этом испытывают дети, это их дело, не твое). Ты с удовольствием выслушиваешь от друзей: «И хорошо, что ушел», от ревнителей Православия: «Терпи, это твой крест». Жизнь проходит не зря, одно дело сделано, венчанный брак разбит. Твое реноме укрепилось немеренно, ибо ты, как всегда, оказалась права – ведь все время пыталась спасти грешного супруга, наставить и вразумить, но он сам не захотел быть спасенным, сам выбрал дорожку в ад. На кольце царя Соломона была надпись «Все проходит». Спустя год-два, оправившись окончательно, ты уже не рыдаешь в голос при первом упоминании о твоем бывшем. И вот тут-то начинаешь видеть, при каких бонусах осталась! Всем встречным-поперечным рассказываешь, что он с тобой развелся, разрушил венчанный брак. Полной грудью вдыхаешь ужас и сочувствие слушателей. Скромно, но достойно стоишь на исповеди, в тихой уверенности, что твой духовник полон к тебе, несчастной, сострадания (это наверняка не так, но ты об этом все равно не узнаешь). И, наконец, апофеоз – решаешь отныне посвятить свою жизнь, отвергнутую супругом, – кому? Правильно. Богу! Ты взлетаешь и паришь в небесах обетованных – высоко, духовно, благородно! Можно удариться в церковное делание, можно начать посещать больных, заключенных и сирот. Много чего можно.

Правда, остались дети…

Но они так похожи на него, что из них явно ничего путного не вырастет.

Нет-нет, только к Богу! Вперед и с песнями.

Неизвестно, правда, что отвечать Ему, когда Он спросит: «Где муж твой, которого Я дал Тебе?»

Как часто надо в идеале посещать церковь?

В идеале – ежедневно. Так и поступают монашествующие. Но поскольку мы с вами не иноки и не священнослужители, давайте говорить не об идеале, а о реальности.

Нормальный воцерковленный христианин бывает на службе не реже, чем дважды в неделю: вечером в субботу на всенощной и утром в воскресенье на литургии.

Разумеется, и на Пасху – всенощное бдение плавно и постепенно перетекает в литургию, долгая радостная ликующая служба длится всю ночь.

К этому добавляются еще 12 главных христианских праздников (они так и называются: двунадесятыми), когда вечером накануне и утром нас тоже ждет храм Божий.

Празднуются и дни памяти особо чтимых святых. Это «два Николы – летний и зимний», т. е. память святого Николая, архиепископа Мирликийского чудотворца, 22 мая и 19 декабря, соответственно; святого великомученика Георгия Победоносца 6 мая, великомученика и целителя Пантелеимона 9 августа. Особо отмечаются и дни чтимых икон, особенно Казанской иконы Богоматери 21 июля и 4 ноября.