Хуже, по всей видимости, сейчас ей.

Заныло левое предплечье, она посмотрела на руку и обнаружила белую повязку.

Так! Что происходит?

— Гуров!

— Что? — сразу проснулся он, сел ровно и потер лицо руками. — Заснул. Рука болит?

— А что, должна? — поинтересовалась Сашка.

— Не знаю. Вроде бы нет, тебе сделали обезболивающие уколы и успокоительные тоже.

— Что это значит? — спросила училка у хулиганистого ученика, указав на повязку.

— А ты не помнишь?

— А я бы спрашивала?

Он усмехнулся: бойцовский дух — это вам не фунт изюму, это, знаете ли, характер! У госпожи Романовой с непримиримыми бойцовскими качествами, пожалуй, даже перебор малехо!

— Тебя ранили в левую руку, с внешней стороны. Ничего серьезного и смертельного — пуля прошла навылет, не задев кость и артерию, только пробила мышцу.

— И каким образом эта пуля в меня попала?

— Я в тебя выстрелил.

— Ты?

— Я

— Поня-ятно. А Юрий Николаевич?

— Пройдя через твою руку, пуля попала ему в сердце.

— Он умер?

— Да.

— Ты промахнулся? Случайно попал в мою руку?

— Нет, не промахнулся, Саш, я хорошо стреляю.

— Ты что, снайпер? Спецназовец какой? — бушевала Сашка.

— Нет.

— Что нет? — притормозила она.

— Все нет! Все, что ты уже сказала и еще собираешься сказать, — я не спецназовец, и целился я именно в твою руку, потому что стрелять надо было наверняка, голову он грамотно прятал за тобой и закрывался тобой правильно. Это был единственный выход.

— Гуров, ты кто?

— Я служу в финансовой разведке.

— О как! — подивилась Сашка. — Если я правильно понимаю, такой вид деятельности подразумевает кабинетную работу с бумагами и компьютером, а никак не боевые действия с освобождением заложника, стрельбами и драками в стиле Джеймса Бонда?

— Правильно понимаешь, — усмехнулся Иван, — именно кабинетной работой я и занимаюсь, просто так получилось, что я оказался рядом с тобой.

— Случайно? — саркастически спросила она.

— Почти.

— Гуров, ты сам-то не устал постоянно что-то недоговаривать, в угадайку играть?

— Саш, я тебе все расскажу, вот честное слово!

Сашка решительно откинула одеяло, свесила ноги с кровати, передохнула и встала.

— Куда это ты собралась? — проявил недовольное удивление Иван.

— Подальше отсюда! Где мои вещи?

— Саш, тебе надо денек-другой здесь побыть!

— Не собираюсь! — в категоричной форме отказалась она от больничного гостеприимства. — Ты же сказал, что ничего серьезного, значит, и нечего здесь делать!

— Саш, — поднялся со стула, шагнул к ней Иван, — у тебя стресс, ты слишком много пережила за последние дни, да еще ранение! Ложись назад!

— Гуров, я ненавижу больницы! И нет у меня никакого стресса!

— Да не выдумывай, Романова! — Иван, взяв ее за локоть, попробовал вернуть Сашку в койку. — Это все очень серьезно! Тебя сильно напугали и ранили! Да ты что! Быстро ложись!

— К черту! Самый большой стресс у меня от больниц! Я в них полгода прожила, когда папа умирал! Лучше помоги мне слинять отсюда!

— Ладно, — сдался Иван, — сиди здесь, я договорюсь.

Когда он подвел ее к джипу, Сашка не удержалась — было бы странно, если б промолчала!

— Что, нашелся боевой товарищ, из полей? Помнится, в нем что-то там сломалось, вынудив тебя гулять ночью по дороге? Гуров, а у таких машин вообще может что-то ломаться?

— Сань, притормози, хватит! Садись! — очень недовольно рявкнул он.

Сашка примолкла, села на пассажирское сиденье, почувствовав себя неправой.

Ну, перегнула она, ясное дело — чего мужика достает?

— Ты же сам сказал, что у меня стресс, — повинилась Сашка. — Куда мы едем?

— К тебе домой. Я помогу тебе помыться, если хочешь, врачи сказали, нельзя мочить руку, покормлю завтраком…

— И?..

Он, ухмыльнувшись, покачал головой — не то она его достала окончательно, не то восхитился ее неугомонностью.

— Ты хочешь узнать всю историю до конца? — закинул наживку Иван.

— Хочу! А что, уже конец? — заглотив наживку, спросила Сашка.

— Да, Санечка, все закончилось.