— Сестра! — громко вскрикнул Фока и заключил девушку в свои объятия.

Молодые люди не могли наговориться; Фока удивлялся тому, как он долго не узнавал в отроке Максиме своей сестры.

— Вижу, что не терпится тебе в Новгород поехать! Ступай: пока ты мне не нужен! — сказал князь Андрей Фоке.

Фока, обрадованный, низко поклонился. Не легко было Марине признаваться князю в своем невольном обмане.

— Ишь ты какая! — пораженный неожиданным открытием, говорил Андрей. — Пожалуй, придется тебя за это в женский монастырь на покаяние отправить!

По тону голоса князя Марина сейчас же заметила, что он шутит, но возразить ему побоялась.

— Так и быть уж, прощаю тебя! Поезжай с братом в Новгород!

Фока сообщил князю о предполагаемой свадьбе Василько и просил у него согласия. Андрей благосклонно на это согласился.

— Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…

— Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…

— Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…

Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.

— Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! — проговорил, сверкая глазами, старый мечник.

Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.

Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.

Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.

Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.

— Эх, только бы в поход идти не скоро! — заметил Фока. — Пожить бы подольше с матушкой и женой!

— Теперь не скоро князь на войну подымется! — ответил Василько. — Не легко соберешь опять такую большую рать!

— Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.

— Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.

— Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..

— Мирно проживут…

Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.

О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.

Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.

— С кем это они едут? — изумился старый гость.

Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.

Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.

— Да уж как пристал к тебе наряд девичий! — восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.

Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.

— И впрямь пригожа ты стала, Марина! — заметил и старый хозяин дома. — Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась — куда как хороша стала!..

В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.

За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.

Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.

Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.

Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.