— Это цифра, Василий Иванович, цифра два, — разъяснила Галина, пожимая плечами.

— Благодарю вас. Эта цифра довольно точно определяет, какую оценку вам нужно поставить за вашу работу. О чем вы думаете в рабочее время?

Здесь Василий Иванович взглянул на Галину и встретился с глазами такой поразительной голубизны, что у него перехватило дух. Он раньше никогда не замечал, что у Войковой такие красивые глаза. Да и вся она, смущенная, растерянная, была очень хороша.

— Гм… ладно, идите. И смотрите, не делайте более ошибок… Галина.

С этого началось.

Утром следующего дня Наталья Петровна была поражена: Василий Иванович делал зарядку. Он, громко сопя, размахивал руками, нагибался, с трудом доставая пальцами до колен, и приседал, вставая с таким трудом, словно на плечах у него было пианино.

— С твоим сердцем! — ахнула Наталья Петровна. — Немедленно перестань!

Василий Иванович отдышался и вместо ответа запел прокуренным баритоном:

— «Чтобы тело и душа были молоды, были молоды…»

Наталья Петровна смеялась и разводила руками.

Отныне Василий Иванович приходил на службу за десять минут до начала работы. Зайдя в кабинет, он быстро снимал пальто и опасливо, как растревоженный школьник, стыдившийся первого чувства, чуть-чуть раздвигал шторы. И когда проходила Галина, сердце у него билось, как когда-то при виде Наташи. Правда, тогда оно стучало мощно и ритмично, а теперь — лихорадочно, иногда с мучительными спазмами, как мотор в старом, заслуженном «газике».

В тресте заметили, что Василий Иванович подобрел. Раньше, бывало, когда управляющий выступал на собрании, провинившиеся знали, что сейчас они будут подвергнуты бичеванию, клеймению и сожжению на медленном огне.

Теперь все изменилось. Будто на бушующие волны вылили бочку тюленьего жира. Перестала при звуке голоса Василия Ивановича качаться люстра, из глаз исчез зловещий отблеск начищенной стали, а виновники «пропесочивались» теперь столь мягко, будто крупнозернистый песок превратился в бархатный крем.

Но причины никто не знал. Василий Иванович тщательно замуровал в своей душе это внезапно вспыхнувшее чувство, и единственный человек, посвященный в его любовные томления, был Василий Иванович. Но не пятидесятилетний Василий Иванович, образцовый семьянин, обладатель округлого живота, ишиаса и ревматизма, а какой-то совсем другой. И хотя он сидел внутри настоящего Василия Ивановича, он был значительно моложе, смелее и эгоистичнее, этот двойник. По малейшему поводу он вступал в спор с Василием Ивановичем и доказывал, что именно он-то и является настоящим.

Первый спор у них произошел из-за притчи, которую Василий Иванович где-то читал. В притче говорилось: «Старик паломник узнает дорогу в обетованный край, где бьет волшебный источник. Входят в источник седовласые старцы, а выходят румянощекие и белозубые юноши. Узрел старик это чудо, и вспыхнула в нем жажда молодости. Он уже было сбросил с себя исподнее и, дрожа от нетерпения, приблизился к источнику, но вдруг был поражен мыслью: ведь старая жена его не узнает! Кряхтя, оделся старик и пошел за своей старухой, чтобы вместе с ней окунуться в волшебную влагу. Не пришлось супругам омолодиться: старик забыл дорогу к источнику».

Двойник. А ты, Василий Иванович, пошел бы за своей Наташей?

Василий Иванович. Конечно! Эх, как хороша была она, Наталья Петровна…

Двойник (иронически). Была… В том-то и дело, что была. Не криви душой, испугался бы, что забудешь дорогу. Сам бы сначала выкупался!

Василий Иванович. Ну а потом все равно пошел бы за Наташей!

Двойник (вкрадчиво). А если бы по дороге встретил Галину?

Василий Иванович (смущенно). Гм… ты чего от меня хочешь? Чтобы я пошел на поклон к этой девчонке? Да ведь она надо мной смеяться будет!

Двойник (многозначительно). Кто знает! Брюхо у тебя, Василий Иванович, опадает, еще месяц зарядки—и появится что-то вроде талии, бриться ты начал каждый день. Попробуй!

Василий Иванович. Что попробовать?

Двойник (на ухо). Понемногу завлекай девчонку. Провожай домой, подарок сделай. Намекни на свое чувство, понял?

Василий Иванович (возмущенно). Так вот чего ты от меня хочешь, негодяй! Пошел прочь!

Двойник (обиженно). Ну что ж, уйду. Только все равно меня позовешь, старый осел.

И Василий Иванович звал. Однажды двойник нашептал ему интересную мысль, и Василий Иванович, сдавшись, начал нехитрую интригу.

Несколько работников треста занимались на вечернем отделении строительного института. Учиться, конечно, было нелегко, и по отдельным предметам студенты отставали. Василий Иванович доподлинно знал, что Галина плачет над «сопротивлением материалов», как раз над тем предметом, в котором он был признанным в тресте авторитетом.

Призыв управляющего помочь отстающим поддержали все. Галину, конечно, прикрепили к Василию Ивановичу, который, поломавшись для виду, согласился.