Отчаянных лоцманов, подобных Хору, на реке было не так чтобы и много. А если точнее, то для пересчета хватило бы пальцев рук. Но никто из них и не был настолько отчаянным, чтобы ходить на пинкскую территорию. Они предпочитали выждать и посмотреть, что получится у других. А получалось пока не очень. Поначалу проходившие без сучка и задоринки путешествия становились все более опасными.

— Чем это вы любуетесь, господин Дворжак? — пыхнув своей неизменной трубкой, поинтересовался из ходовой рубки Хор.

У него не было сомнений, что писатель направлялся именно к нему, чтобы, как всегда, засыпать вопросами о тонкостях лоцманского ремесла. Господин Дворжак утверждал — любые наблюдения и знания не могут быть лишними и помогают расширять кругозор, что в итоге находит свое отражение на страницах книг. Может, и так, Хор не больно-то в этом разбирался, но был вовсе не против поболтать с писателем, коротая время вахты.

— Радуга, — не оборачиваясь и продолжая рассматривать маленькое чудо, ответил Алексей.

— Хм… Ты глянь-ка, и впрямь к моей «Розе» прицепилась радуга.

— Уверен, что это не впервые.

— А я и не стану спорить. Да только писатели и романтики у нас на борту редкость, оттого и не замечали, — добродушно ухмыльнулся лоцман.

Вот ведь нормальный дядька, когда не показывает свой норов и не пытается враждовать со всем белым светом. Интересно, у него была когда-нибудь семья? Или он женат на реке, а его дети это ее притоки? Вполне может статься и такое. Но отец семейства из него наверняка получился бы исключительный. Это не редкость среди тех, кто отличается суровостью на службе.

Алексей знавал одного. Он круглый год добирался на работу и домой пешком. В любую погоду. При любых обстоятельствах. Это удивляло не только Болотина, но и других служащих банка. Если вопрос в здоровье, то отчего не купить велосипед, все быстрее и для здоровья полезно. А вот так бездарно терять каждый день по два часа… Потом выяснилось, что таким образом человек настраивался на рабочий лад, делая себе накачку по дороге на работу, и избавлялся от всего того, что будет лишним в семье, по пути домой. Кстати, он служил начальником службы безопасности и имел весьма непростой и бескомпромиссный характер.

Всплывшие было воспоминания и аллегории внезапно отошли на второй план. Алексей и сам не знал, что его встревожило. Что-то было не так. Что-то настораживало. Что? Звук! Точно, звук изменился. Веселое шлепанье лопастей вдруг стало более натужным и редким. Вот послышался явственный скрежет, тягучий, выворачивающий…

— Стоп машина!!! Кому говорю, стоп машина!!!

— Что случилось, Хор?

— Похоже, что-то на колеса намотали. Такое бывает, когда наскочишь на большой рыбацкий невод.

— Но откуда…

— Слушай, писатель, твою через коромысло, отвали в сторону и не отсвечивай. Не до тебя.

Вот такая метаморфоза — от доброго дядьки до взвинченного психопата. Вообще-то Хор всегда относился к Алексею вполне уважительно и обращался на «вы». Однако от добродушия Хора не осталось и следа, сейчас это был тот самый капитан-самодур, о котором ходили легенды. Обиделся ли на грубость Хора Алексей? Скорее он даже не обратил на это внимание, а вот беспокойство его охватило нешуточное. Им лишь аварии в землях арачей не хватало, да еще за час с небольшим до заката.

Дверца смотрового люка кожуха с глухим деревянным стуком отлетела в сторону. Хор заглянул внутрь, витиевато выругался и подозвал палубного матроса, в настоящий момент осуществлявшего приборку. Поставив его наблюдать за гребным колесом, Хор взлетел в ходовую рубку.

— Левым колесом самый малый назад, — отдал он распоряжение в переговорную трубку.

В принципе можно было отдать команду и при помощи машинного телеграфа. Нет, до такой глупости мог додуматься только Алексей, несведущий в этом деле. Впрочем, даже он весьма быстро сообразил, что при подаче команды телеграфом машинист пустит в ход сразу два колеса. А что там со вторым, Хор еще не смотрел. Так что лучше молча наблюдать и, как советовал капитан, не отсвечивать. Пусть каждый занимается своим делом.

— Не молчи, Тано, говори, что видишь, — скрипнув зубами, приказал Хор матросу, наблюдающему за происходящим под кожухом.

— Отпускает, Хор. Стоп, стоп, стоп!!!

— Стоп машина! Что там еще? — Хор соскочил на палубу, минуя трап.

— Запуталось все. Только лезть внутрь и рубить, — сокрушенно доложил матрос.

— Ладно, пошли взглянем на второе колесо, — стараясь выглядеть уверенным и спокойным, приказал Хор.

Вообще, мало что могло испугать этого своенравного мужика. Казалось, он даже у пинкского тотемного столба будет ругаться и поносить своих мучителей, угрожая добраться до их глоток, чем, несомненно, вызвал бы их восхищение. А вот спокойствие бы ему сейчас точно не помешало… Хор был настолько зол, что перемежал каждое свое слово парой бранных, раскрасневшись так, словно у него резко подскочило давление.