— Господин Дворжак, мы отбились? — разлепив пересохшие губы, прошептал пришедший в себя Ванек.

— Не сомневайся. Будь иначе, ты видел бы не меня, а размалеванную рожу арачи.

— Сильно меня задело?

— Да уж постарались. Но главное не рана, а большая потеря крови. Ничего, подлатаем, будешь как новенький.

— Ну что там у вас? — послышался голос Хора.

— Порядок. Баржа на буксире. С левым колесом разобрались, — доложил капитану помощник.

— Ну так и нечего тут тянуть кота за подробности. Уходим, — подвел итог Хор.

Желание общаться с Атакующим Соколом отсутствовало напрочь. Но и выхода иного не было. Верховный вождь арачей все еще был союзником. Правда, союзником, обозленным огромными потерями. Он изначально опасался этой затеи, но лан Ариас сумел убедить его в том, что предприятие вовсе не безнадежно. Достаточно обездвижить пароход хотя бы на полчаса, и дело сделано. Рустинцы попросту не сумеют противостоять массированной атаке, да еще под прикрытием стрелков, расположившихся на высоком берегу.

Атакующий Сокол опасался, что люди Верной Руки применят свои гранаты. Они в последнее время все чаще стали появляться в степи, но всем доподлинно известно, что первым решил их использовать именно Верная Рука, и, надо заметить, это было весьма впечатляюще. Верховный вождь слишком хорошо помнил, какой крови стоила попытка штурма заставы Паюла, а также два штурма Домбаса.

Однако лан Ариас вполне резонно возразил, что вода — не твердая земля, и толку от гранат, которые будут попросту тонуть, немного. Остается только опасность, если граната попадет прямо в пирогу. Но и тут можно предпринять некоторые меры. Например, сделать из парусины легкий навес с наклоном, чтобы гранаты скатывались в воду. Или просто выбрасывать прилетевшие гостинцы прямо в реку. Ну сколько у охраны будет тех гранат? Не сотни же. Что же касается потерь, то да, они вполне возможны. Но война не бывает без утрат. К тому же потерь будет куда меньше, чем при атаках на Домбас прошлой осенью.

Все выглядело вполне логично и убедительно. Сначала.

Пароход намотал сеть на колесо и застопорил ход даже несколько раньше, чем рассчитывал лан Ариас. Но это не беда. Инерция и течение сделали свое дело, подведя цель к нужному месту. Начало атаки тоже прошло как по маслу. К тому же рустинцы преподнесли подарок, поспешив оставить баржу и тем самым предоставив атакующим удобную позицию для обстрела, а также возможность приблизиться под прикрытием борта. Оставалось найти способ сообщить об этом атакующим силам. Но арачи и сами сумели вовремя сориентироваться.

В бинокль лан Ариас видел, что рустинцы использовали-таки гранаты, как видел и то, что попытка была весьма жалкой, хотя арачи и отказались от навесов. Многие гранаты пролетели мимо, другие вовремя были вышвырнуты за борт. Цели достигла только одна, развалив легкое суденышко. Но потом начались неприятности. Гранаты начали рваться в воздухе, словно шрапнель. Едва это случилось, как Мойсес понял: это конец.

Если бы арачи не разделились и всей массой навалились на пароход, то скорее всего смогли бы подняться на его палубу. Естественно, кто-то запаниковал бы и начал отходить, но тех, кто прорвался бы к борту парохода, все равно было бы больше. Даже если бы на палубе оказался экипаж всего лишь одной пироги, все было бы по-другому.

Он еще надеялся, что ситуация изменится, когда увидел, насколько убийственным оказался огонь с баржи. Но рустинцы сумели справиться и с этой напастью. А затем машины парохода ожили, и надежды не осталось вовсе.

Удивило и насторожило поведение Хора, а это был именно его пароход. Вместо того чтобы начать крушить все и вся, едва получив полное преимущество, он вдруг позволил арачам избежать полного разгрома. Очень нетипично для капитана, характеризующегося не самым лучшим образом. А ведь была возможность по-настоящему озлобить арачей. Такое поведение говорит о том, что на борту есть кто-то, кого отличают ум и сообразительность. Не Хор, это точно, кто-то другой.

— Как дела, Атакующий Сокол? — подойдя к группе вождей, совещавшихся в стороне от воинов, поинтересовался лан Ариас.

Реакция на его появление практически у всех была одинаковая: взгляды, полные ненависти и осуждения. Впрочем, были и те, кто смотрел на него без вражды. Среди них и верховный вождь. Сегодня арачи потеряли многих, но вины белолицего в том нет. Он предложил вполне разумный план, и все должно было получиться. Просто рустинцам повезло больше, только и всего.

— Большие потери. Пятьдесят шесть убиты или утонули. Много раненых, десятерых придется отправить на лечение в стойбища. Также уйдут воины из трех родов, они потеряли слишком много сородичей. Нельзя оставлять шатры без мужчин.

— Я сожалею о погибших. Признаться, я не ожидал, что все выйдет так. Понимаю, что после случившегося арачи будут думать, что они полностью рассчитались по договору…

— Разве это не так? — строго взглянув на своего нанимателя, с вызовом спросил верховный вождь.

— Пять сотен ружей, две сотни револьверов только за то, чтобы обстрелять три парохода, не уничтожив ни одного… Ты считаешь, что мы в расчете?

Конечно, он не в той ситуации, чтобы ставить условия, но и спускать подобного тоже нельзя. Плата и впрямь весьма щедрая, а на выходе пока не так чтобы и много. Не сказать чтобы все плохо, любой результат можно обернуть себе на пользу. Но все равно арачам следовало бы сделать побольше.