Иосиф II приехал в Могилев одним днем раньше императрицы. 24 мая состоялось их свидание. После обеда в присутствии множества гостей беседа двух монархов продолжалась наедине. Была выражена общая неприязнь к прусскому королю. Далее Екатерина как бы в шутку осведомилась, не собирается ли Иосиф II занять папскую область и завладеть Римом, на это император, тоже шутя, отвечал, что ей гораздо легче захватить «свой Рим», то есть Константинополь, Екатерина заверила собеседника в желании сохранить мир [1090] . Пробные камни были брошены. Между Потемкиным и австрийским посланником в России графом Людвигом Кобенцелем начались переговоры о заключении австро-русского оборонительного союза [1091] .

Переговоры продолжались в Царском Селе. «Однажды она мне сказала, — писал Иосиф матери о беседе с Екатериной, — что если бы даже завладела Константинополем, то не оставила бы за собою этого города и распорядилась бы им иначе. Все это меня приводит к мысли, что она мечтает о разделе империи и хочет дать внуку своему, Константину, империю востока, разумеется, после завоевания ее» [1092] .

Вскоре стороны согласились гарантировать друг другу не только существующие владения, но и те завоевания, которые каждая из них может сделать в дальнейшем. 8 июля Иосиф II покинул Петербург. «Граф Фалькенштейн нанес ужасный удар влиянию прусского короля, такой удар, что, как я полагаю, это влияние никогда более не возобновится» [1093] , — доносил по случаю его отъезда английский посол Джеймс Гаррис.

18 мая 1781 года состоялся обмен письмами между Иосифом II и Екатериной о заключении союзного договора [1094] . В переписке оба монарха не раз касались вопроса о возможном разделе Турции. Императрица жаловалась на постоянные беспорядки в Крыму, подстрекаемые из Константинополя, а ее австрийский корреспондент изъявил неизменную готовность содействовать прекращению этих смут, прося Екатерину точнее определить свои желания [1095] . Наконец, 10 сентября 1782 года из Петербурга в Вену было направлено пространное письмо императрицы, в котором она говорила о вероятности разрыва с Турцией, о необходимости заранее определить план похода и обсудить приобретения сторон в случае успеха.

Россия хотела получить город Очаков с областью между Бугом и Днестром, а также один или два острова в Архипелаге Средиземного моря для безопасности и удобства торговли. Австрии предоставлялась возможность присоединить несколько провинций на Дунае и ряд островов в Средиземном море. «Я думаю, что при тесном союзе между нашими государствами почти все можно осуществить» [1096] , — заканчивала свое послание Екатерина.

Потемкин составил для Екатерины особую записку «О Крыме», в которой обосновывалась необходимость присоединения полуострова: «Если же не захватить ныне, то будет время, когда все то, что ныне получили даром, станем доставать дорогою ценою» [1097] . Присоединение Крыма, осуществленное Потемкиным в следующем, 1783 году, многими современниками и потомками воспринималось как первая ступень знаменитого «Греческого проекта».

Под «Греческим проектом» принято понимать планы по разделу турецких земель, совместно разрабатывавшиеся Россией и Австрией в начале 80-х годов XVIII века. Целью этих планов было: во-первых, полное изгнание турок из Европы; во-вторых, восстановление Византийской империи, корона которой предназначалась внуку Екатерины II великому князю Константину Павловичу; в-третьих, образование из Молдавии и Валахии буферного государства Дакии, на границах России, Австрии и Греции; в-четвертых, передача западной части Балканского полуострова Австрии [1098] . Само понятие «Греческий проект» почерпнуто историками из донесений английского посла Джеймса Гарриса. В 1779 году он доносил своему двору, что Потемкин буквально «заразил» императрицу идеями об «учреждении новой Византийской империи» [1099] . Это замечание Гарриса дало основание считать именно Потемкина создателем «Греческого проекта» [1100] . Однако вопрос об авторстве плана вызывает у историков серьезные разногласия. Некоторые склоняются к тому, что создателем планов по разделу турецких земель и восстановлению независимого греческого государства следует считать А. А. Безбородко. Его перу принадлежит так называемый «Мемориал по делам политическим», составленный для Екатерины в 1780 году и уже содержавший идеи будущего «Греческого проекта» [1101] .

Изучение неосуществленного «Греческого проекта» и успешно реализованной записки «О Крыме» показывает, что два плана были выдвинуты разными политическими партиями. Первый принадлежал проавстрийской группировке А. Р. Воронцова, А. А. Безбородко и П. В. Завадовского, сложившейся в ходе заключения русско-австрийского союза. Второй был всецело детищем Потемкина [1102] . Проекты ставили перед Россией разные цели. «Греческий» ориентировал страну на решение грандиозной задачи полного изгнания турок из Европы силами двух союзных государств с возможным привлечением Франции и Англии и раздела владений Оттоманской Порты. Записка «О Крыме» предусматривала присоединение полуострова и уничтожение ханства силами одной России. Именно этот проект и был впоследствии успешно реализован.

Однако сам по себе выход империи к берегам Черного моря и обладание Крымом неизбежно ставили перед ней те вопросы, ответы на которые и содержались в «Греческом проекте». В переписке императрицы и светлейшего князя проблема о прохождении черноморских проливов поднималась не раз. К возможности ее решения через воссоздание «империи Константиновой» оба корреспондента относились серьезно. Это был перспективный план, рассчитанный на долгий срок, трудную дипломатическую работу, возможные военные столкновения, но вполне осуществимый при благоприятных внешнеполитических условиях, например, при создании общей европейской коалиции для изгнания турок из Европы.

До начала 80-х годов Потемкину пришлось делить влияние на внешнюю политику России с группировкой Н. И. Панина, которая была еще далека от потери могущества. Екатерина не могла не считаться с ней, и 1780 год стал временем своеобразного равновесия сил. Чтобы проводить свою линию, от каждой из сторон требовались уступки. Со стороны Потемкина это было согласие на Декларацию о вооруженном нейтралитете.

Необходимость этой меры отстаивал Панин. С началом войны Англии в колониях торговля на морях стала делом крайне опасным. Суда нейтральных держав, шедшие с грузами к противникам Великобритании, например, во Францию, задерживались и конфисковывались британской стороной как имущество врага. В том числе страдали и русские корабли. Поэтому в желании России вооруженной рукой защитить свои суда и товары не было ничего удивительного.