Капитан подал рукой знак прапорщику, и тот пошел на сближение с наркоторговцем, ногой распахивая двери вдоль коридора. В многочисленных комнатах никого не оказалось, и он, под прикрытием капитана подойдя к Мансуру, сбил того ударом приклада на пол и, не обращая внимания на вопли таджика, вывернул его руки за спину и сцепил их наручниками. К плененному хозяину дома подошел Вересаев. Он присел на корточки перед поверженным врагом.

Таджик, сжимая от боли зубы, прошипел змеей:

— Что, суки, взяли, да? — и выругался на своем языке.

Капитан спокойно произнес:

— Тебе, урод, не ругаться бы надо, а подумать, как облегчить свою участь. А то возьму прямо сейчас да и переломаю тебе все ребра. И это будет лишь малой долей той платы, которую ты, тварь, заслужил за искалеченные и загубленные жизни тех, кого посадил на иглу. Что, козел горный, будешь и дальше шипеть старой коброй, лишенной яда?

Мансур, бросив взгляд на офицера спецназа, молча отвернулся.

Вересаев поднялся:

— Вот так-то лучше! Лежи и сопи в две ноздри, пока тебе не окажут помощь. Но учти, я разрешаю помочь тебе, лишь выполняя приказ командования. А лично предпочел бы удавить тебя прямо здесь. Хотя… в принципе я так и сделаю, если ты не согласишься выполнить одно условие, которое доведу до тебя после оказания медицинской помощи, — и, обернувшись к прапорщику, приказал: — Коля, займись этой вонючкой!

Прапорщик наклонился над раненым, достав шприц-тюбик с обезболивающим препаратом и пакет бинта.

Капитан прошел к обрушенной лестнице. Его люди внизу доложили, что на первом этаже никто не проявил себя. Похоже, здесь, в доме, все было закончено. Оставалось узнать, как сработало второе отделение штурмовой группы.

А оно, ведомое старшим лейтенантом Качановым, в тот момент, когда Вересаев со своей частью подразделения ворвался в дом, преодолело забор и сразу же оказалось возле длинного глиняного барака и перед двумя вооруженными охранниками, контролировавшими тыловую сторону усадьбы.

Взрыв, прогремевший за домом, отвлек их внимание, и боевики не успели среагировать на внезапное появление бойцов спецназа, в результате чего были мгновенно расстреляны старшим лейтенантом Качановым. Сам офицер ворвался в первую дверь барака, его подчиненные рассыпались по двору, прикрывая командира.

В комнате, где оказался Качанов, он увидел двух молодых таджиков, прикованных цепями к железным кроватям, наглухо вмонтированным в бетонный пол.

Офицер спросил, сняв защитный шлем:

— Кто вы такие?

На что один из узников, сильно коверкая русский язык, ответил:

— Моя и его, — он кивнул на собрата по несчастью, — раб хозяин Мансур. Ми попал сюда за долг. Мою и его заставлять идти через перевал с мешком наркотик. Ми шли, потом пропасть. Чуть не падал, но мешок упал ущелье. Мансур не простил, говорила, пахат на него будишь. Вот и сидим тут, ждать чито прикажет хозяин.

Старший лейтенант кивнул головой, задал следующий вопрос:

— Кто еще, кроме вас, находится в этом бараке?

— Ай, женщин один, русский! Он не раб, он русский офицер иногда встречат, ми видел, когда открыт дверь.

— Где находится эта женщина?

— Рядом, тут, за стена, соседний комнат.

— Ясно! Ну, посидите пока, скоро вас освободят.

Пленник, который кое-как объяснялся с офицером, спросил:

— А кито будет твоя?

Качанов, усмехнувшись, ответил, подражая узникам:

— Моя — большой русский башлык. Солдат! Моя убивать Мансур и его люди. Твоей понятно?

— Ай, канешна! Убивать хозяин — хорошо! Свобод — хорошо! Русский солдат — хорошо!

— Соображаешь! Ладно, сидите пока.

Старший лейтенант вышел из первой комнаты и вошел во вторую. В более нормально обставленной комнате, в углу широкого, разложенного дивана сидела, сжавшись в комок, красивая русская женщина.

Качанов спросил:

— Если не ошибаюсь, вы — Надежда Соколова?

— Да… да, вы не ошиблись, но… кто вы?

Офицер галантно наклонил голову:

— Разрешите представиться! Старший лейтенант сил специального назначения одной из российских спецслужб Игорь Качанов. Я, собственно, пришел за вами, Надежда Алексеевна.

Женщина никак не могла прийти в себя от внезапности всего происходящего:

— Очень… очень приятно! Но… спецназ? Здесь?

— Как видите! Я понимаю ваше удивление, но такова уж наша работа, появляться там, где нас совсем не ждут.

— Понимаю… а… мой муж? Виталий знает о том, что… хотя… вы пришли освободить меня, арестовав супруга?

— А вот на этот вопрос я, к сожалению, ответить не могу, так как работа по вашему мужу не входит в мою задачу. Но совсем скоро вы все узнаете.