— Роджер, — приступил Ловец к сути. — Где-то там, в киберпространстве, прячется человек. Он ненавидит нашу страну. Зовут его Проповедником, потому что он передает в сети проповеди, на английском. В них он призывает людей переходить в его веру и убивать американцев. И моя задача — найти его и остановить.

— А как же я смогу? Он ведь там умнее меня. Небось думает, что он самый крутой во всем Интернете.

Ерзанье прекратилось. Впервые за все время паренек поднял глаза и посмотрел собеседнику в лицо. Перед ним явно забрезжило возвращение в любимую, единственную среду обитания, которую ему оставила жестокая природа-мать. Ловец, расстегнув на ремне подсумок, вынул флэшку.

— Этот человек делает рассылки, но при этом свой интернет-протокол держит в строжайшем секрете. Если б мы его вычислили, то он бы от нас уже не ушел.

Паренек сидел, поигрывая зажатой в ладонях флэшкой.

— И я здесь, Родж, для того, чтобы попросить тебя о помощи всем нам.

— Ну… вообще-то можно попробовать, — нерешительно отозвался тот.

— Кстати, какое, Роджер, у тебя там наверху оборудование?

Паренек перечислил. В общем-то не худшее, но чувствуется, что собранное и купленное урывками, в разное время и где придется.

— Слушай, — заговорщически спросил Ловец с таким видом, будто его осенило. — А если б, допустим, к тебе кто-нибудь пришел и спросил: а какой комп тебе, дружище, хочется на самом деле? Ну вот прямо такой навороченный, со всеми пирогами, о котором тебе реально мечтается. А, Родж?

Парнишка оживился. На щеках у него выступил румянец, глаза мечтательно заблестели. Он осмелел настолько, что поглядел гостю прямо в глаза.

— Реально? Мне бы вот двойной шестиядерный процессор на тридцать два гига оперативки, да еще с дистрибутивом «Ред хэт энтерпрайз линукс» от шестерки и выше…

Записей Ловец не делал, поскольку это делал микрофончик, вмонтированный в орденскую планку. К тому же вся эта компьютерная тарабарщина шла явно мимо ушей. Ну да ничего, яйцеголовые разберутся.

— А что, я подумаю, — подытожил он, вставая. — Ну а ты пока глянь материал. А то, может, тебе это дело и не по плечу. Хотя в любом случае спасибо за старания.

Дня через два к скромному дому в Кентервилле подчалил фургон с тремя спецами и дорогущим интернет-оборудованием. Спецы довольно долго возились наверху, пока все не установили и не запустили. Тогда они уехали, оставив у плазменного экрана застенчивого парнишку, который, блаженно мерцая глазами, чувствовал себя пребывающим на небе, причем не на первом, а пожалуй, сразу на седьмом. Отсмотрев на джихадском сайте с десяток проповедей, он проворно заклацал по новенькой клавиатуре.

Убийца согнулся над свои скутером и сделал вид, что возится с мотором, а сам при этом не сводил глаз с сенатора штата, который сейчас ниже по дороге выходил из своего дома. В багажник машины он бросил клюшки для гольфа и сел за руль. Стояло великолепное, в ярких переливах света июньское утро; шел его восьмой час. Человека со скутером сенатор-гольфист, понятное дело, не заметил — во-первых, убийца находился у него за спиной, во-вторых, их разделяло расстояние. Что убийцу, в общем-то, не смущало: эту гонку он проделывал уже дважды; правда, не в теперешней в своей одежде, а в джинсах и куртке с капюшоном, что гораздо меньше бросалось в глаза. В таком виде он дважды покрывал за машиной сенатора дистанцию в пять миль через Вирджиния-Бич к площадке для гольфа. Там он следил, как сенатор паркуется и со своими клюшками исчезает в помещении гольф-клуба.

Убийца проехал мимо входа в клуб, повернул налево по Линкхорн-драйв и исчез в леске. Через двести метров вверх по Линкхорн он снова свернул влево, на Уиллоу-драйв. Здесь встречно проехала одинокая машина, но седока скутера как будто не заметила, несмотря на его экзотичный вид.

От шеи до щиколоток убийца был облачен в снежно-белый дишдаш, а обритую голову ему венчала белая тюбетейка с вышивкой. Миновав несколько сельских строений на Уиллоу-драйв, из-под рябящей сени деревьев он вынырнул под утренний свет вблизи того места, где находится метка пятой лунки, известная как «Каскад». Здесь он свернул с дороги и бросил свой скутер в высоком подлеске возле лужайки четвертой лунки, именуемой «Кипарисовой».

Вокруг других лунок уже бродили несколько ранних гольфистов, но они были так поглощены игрой, что не отвлекались вниманием ни на кого и ни на что. Молодой человек в белом невозмутимо прошел по Кипарисовой лужайке вблизи мостика через ручей, втерся в кусты настолько, чтобы его не было видно, и принялся ждать. Из прежних наблюдений он знал, что все игроки во время раунда неизменно доходят до четвертой лунки и пересекают мостик.

Он простоял с полчаса, пропустив мимо себя две пары, прошедшие Кипарисовую лужайку и ушедшие дальше на Каскад. Зорко наблюдая из глубокой тени, он проводил их глазами. Пускай идут.

Затем он увидел сенатора. Тот шел в паре с партнером такого же возраста. В клубе сенатор успел надеть сверху зеленую ветровку; такая же была и на его партнере. Форменные, значит.

В тот момент, когда пожилые люди пересекали мостик, молодой показался из кустов. Оба гольфиста шли, не сбавляя шага, лишь поглядев на незнакомца с мимолетным интересом (судя по всему, к его одеянию или, может, к тому спокойствию, которое он собой олицетворял). Он шел с американцами на сближение, пока один из них на расстоянии примерно десяти шагов не спросил: