Однако старые связи «Крыла С» пакистанской разведки с «Талибаном» не умирали. Ведь МВР его фактически породила, а потому никогда не забывала одного нехитрого предсказания: у янки есть часы, но у афганцев есть время. Настанет день, подсчитали там, и американцы, собрав вещички, уйдут. И вот тогда «Талибан» сможет прибрать Афганистан обратно к рукам. Пакистану же не нужны на своих границах сразу два врага, Индия и Афганистан. Достаточно одного, и это будет непременно Индия.

В массе активированной Ловцом информации была и еще одна глава. «Бригада 313» со своими главарями, в их числе и Кашмири, частично канула в Лету, зависла на краю, но затем преобразовалась в еще более фанатичный и садистский «Хорасан» с Абу Аззамом чуть ли не по центру.

«Хорасан» состоял не более чем из двухсот пятидесяти боевиков, в основном арабов и узбеков, нацеленных на местных, что приторговывали информацией оплачиваемым США агентам, в частности сведениями насчет местонахождения моджахедовских «шишек». Иметь собственную разведслужбу у «Хорасана» не хватало таланта, однако на запугивание посредством публичных пыток и казней большого ума не надо, а материала завались.

Всякий раз, когда пущенная дроном ракета сметала очередной дом с главарем бандформирования, в деревушку прибывали молодчики из «Хорасана» и, схватив парочку местных, устраивали так называемые «суды», которым предшествовали допросы с крайними мерами воздействия: электрошок, электродрель или раскаленные докрасна прутья. Как правило, на таком суде председательствовал имам или мулла, часто самоназначенец. Признания на таких судилищах были почти всегда гарантированы, а приговоры почти без исключения смертные.

Обычным способом умерщвления здесь являлось перерезание горла — милостивая процедура вспарывания острейшим ножом. При этом быстрый боковой надрез вскрывает яремную вену, сонную артерию, трахею и пищевод, что влечет мгновенную смерть.

Однако коз так не убивают, поскольку для того, чтобы мясо становилось нежнее, нужно, чтобы максимально вытекла кровь. И тогда горло вскрывается секуще-пилящим движением спереди. Для того, чтобы осужденный помучился, а также для демонстрации презрения, используется именно «козий» метод.

После вынесения приговора мулла усаживается и наблюдает, как тот приводится в исполнение. Одним из таких исполнителей был как раз Абу Аззам.

В файле значилось и кое-что еще. Примерно в 2009 году в горных мечетях Северного и Южного Вазиристана объявляется некий странствующий проповедник. Имени в файле не значилось; лишь упоминалось, что он говорил на урду, арабском и пушту, а также что он был самым красноречивым оратором, приводящим верующих в состояние религиозного экстаза. Затем, в 2010 году, он исчезает. И больше о нем в Пакистане не слышно.

Сидящие в углу вашингтонского бара «Мандарин ориентал» двое мужчин внимания к себе не привлекали. Потому как вроде бы и нечем. Обоим на вид лет по сорок пять, оба в темных костюмах с галстуками в тон. Оба худые и прямые — похоже, что военные, с трудноуловимыми, но характерными признаками, выдающими, что оба «бывали в боях».

Одним из них был Ловец. Второй представился Саймоном Джорданом. Он не любил встречаться с незнакомцами в стенах посольства, когда это с таким же успехом можно сделать снаружи. Вот и решили встретиться в неброском баре.

На самом деле на родине его звали Шимон, а фамилия никакого отношения к реке Иордан не имела. Он был начальником отделения «Моссад» при израильском посольстве.

Просьба у Ловца была такой же, какую он высказал Конраду Эрмитеджу. Ответ прозвучал в том же духе. Саймон Джордан был прекрасно осведомлен и насчет Ловца, и насчет деятельности СОТПа, а будучи израильтянином, он приветствовал и то, и это. Но ответ из пальца не высосешь.

— Конечно, дома в разведке есть кто-то, кто курирует ту часть света, но мне надо сперва адресовать этот вопрос ему. Вы, я полагаю, торопитесь?

— Я же американец. Разве мы бываем другими?

Джордан рассмеялся с искренним воодушевлением. Самоирония ему импонировала. Типично израильская черта характера.

— Я спрошу сразу — и отвечу, как только получу информацию. — Он прикоснулся к поданной Ловцом визитке на имя Джексона.

— Номер надежный?

— Очень.

— Тогда воспользуюсь. По одной из наших проверенных линий.

Он прекрасно знал, что американцы по прослушке будут вникать в каждый шорох, исходящий из израильского посольства, но взаимная вежливость у союзников на первом месте.

На этом они расстались. Израильтянина за рулем машины ждал шофер. Доставка от дверей к дверям. Показуху Джордан не любил, но был «задекларирован», а значит, его могли узнать. Водить машину самому или брать такси было неразумно из-за возможности похищения. Уж лучше бывший коммандо бригады «Голани» и «узи» на заднем сиденье: как-то надежней. К тому же в отличие от «незадекларированного» не надо проходить муторной процедуры запутывания следов и боковых входов.

Среди привычек, вызывающих у начальства осуждающее поднятие бровей, значилась нелюбовь Ловца к автомобилям, которые водят шоферы, а пассажир мается на заднем сиденье. От таких поездок он по возможности уклонялся. Не нравилось ему и торчать часами в пробках между центром Вашингтона и лесным офисом СОТП. Ловец, где мог, пользовался мотоциклом, держа шлем с темным визором в сетке над задним сиденьем. Причем мотоцикл у него был не кресло на колесах, а ретивый «файерблэйд», с которым на дороге не поспоришь.