Мэлс повернулась на 360 градусов. Снова потерла шею.

Черт, этот туман был жутким. Посмотрев на часы, она взяла телефон и нажала на кнопку вызова. Когда на звонок ответили, она прикрыла рот рукой:

– Мам? Привет, это я. Слушай, знаю, что говорила, что буду дома рано, но я все еще на работе. Что? Прости, мне не слышно… Да, так лучше. Да, я… о, нет, не волнуйся. Со мной примерно половина отделения полиции… – Наверное, не стоило этого говорить. – Нет, мам, я в порядке. Да, это убийство, громкое дело, и я рада, что Дик поручил его мне. Да, обещаю. Ладно… да, хорошо, слушай, мне пора… и я постучусь к тебе, когда приеду домой.

Разъединяясь, Мэлс сильно сомневалась, что вскоре соберется домой… и она была готова ждать, сколько бы времени это ни заняло. Тело нужно сфотографировать, скоро прибудут криминалисты, чтобы сделать свою работу, и тогда жертву, наконец, увезут.

Мэлс останется, пока не уедет полиция, не отправятся домой новостники, и не сдадутся другие репортеры.

Направляясь к машине Тони, она написала ему, что на самом деле не расквасила в хлам его автомобиль… и что завтра угостит его ланчем и заедет за ним в восемь тридцать по пути в редакцию.

И затем она завернулась в пальто и облокотилась на передний бампер автомобиля своего коллеги.

Мэлс тут же напряглась и обернулась. Ничего, кроме уличных ламп на дальнем конце большой парковки мотеля. Никакого подкрадывающегося к ней мужчины, вообще никого, если на то пошло.

Тогда с чего ей казалось, будто за ней наблюдают?

Массируя виски, она гадала, не заразилась ли паранойей Матиаса. А может, это произошедшее на той кровати вцепилось в ее разум.

Что ни говори о потере памяти, но этот мужчина точно знал, что делать своим ртом…

На каком-то уровне она не могла поверить, что это случилось. Ее никогда не привлекали случайные связи, даже в колледже… но если бы Матиас не остановил их, она бы позволила этому прийти к естественному, обнаженному заключению.

Ничего себе. А еще она знала, что вернется туда.

Если когда-нибудь представится шанс.

***

Замерев в подвальном помещении «Мариота» с накрывавшим его Джимом Хероном, Матиас чувствовал себя боксером. Не Мохаммедом Али[67] или Джорджем Форманом[68]. А сопляком, их партнером по спаррингу, парнем, с которым настоящие бойцы разминались в спортзале, прежде, чем выбить дух из противников под стать своим навыкам: разряженный пистолет у бедра, тяжело вздымающаяся грудная клетка, кружащаяся голова, он был совершенно вымотан марафоном, при котором постоянно на что-то натыкался. Но он сомневался, что в него попали.

В отличие от кого-то другого. До них доносился запах свежей крови, а звук капающей жидкости предполагал, что труба дала течь… и вряд ли она связана с водопроводом отеля.

– Оставайся здесь, – приказал Джим.

Словно он девчонка?

– Да пошел ты.

Они вместе зашагали к выведенному из строя стрелку, Джим шел впереди только потому, что мог идти немного быстрее.

Прямо возле дверей, в которые они ворвались, мужчина в черной, супер облегающей одежде лежал на спине, его глаза застыли неподвижно, зрачки расширены, встречая загробную жизнь. Его горло перерезано прямо под подбородком, артерии и вены не разрезаны, а вскрыты.

– Грязно, – пробормотал Матиас, оглядываясь и думая об уборке… и о том, кем, черт возьми, был их спаситель.

Оценив все «за» и «против» различных способов избавления от останков, он смутно осознавал, что совершенно равнодушен к смерти, телу, жестокости того, что их чуть не пристрелили. Обычное дело, в голове вертелись только практические вопросы нежелания вмешательства полиции.

Именно так он и жил, подумал Матиас. Это его стихия.

Опираясь на свою трость, он опустился на корточки, одно колено затрещало словно сломанная ветка.

– У тебя есть машина?

– Не с собой, но я все устрою. Окажи мне услугу и…

Матиас перевернул тело, обыскивая его, доставая дополнительные патроны, нож и еще один пистолет.

– Лааааадно, – сухо произнес Джим. – Пойду проверю, все ли чисто снаружи.

– Значит, ты тоже не знаешь, кто наш Добрый Самаритянин.

– Не-а.

Стальная дверь взвизгнула снова, когда Джим открыл ее, и на долю секунды Матиас был парализован страхом, ужас сковал его тело от сердца до пят. Мотая взглядом из стороны в сторону, он искал тени в темном коридоре, ожидая, что они выпрыгнут и схватят его.

Ничего не двигалось.

Пробормотав что-то себе под нос, он вновь сосредоточился и задрал рубашку на мужчине. В кевларовом жилете была, по меньшей мере, одна пуля… значит, они с Джимом не палили впустую. Нет мобильника. И предполагая, что Джим сейчас не попал под дождь из пуль, никто не ждал снаружи, чтобы прийти на помощь этому солдату.

Сев, Матиас оценил стальные двери. В центре, вокруг замка, был след от пламени, появившийся после того, как ныне мертвый нападавший взорвал его такой же карманной бомбой, что и…