Средства массовой информации и общественное мнение были поражены результатами конференции. И неудивительно, ни разу за всю предыдущую историю человечества не происходило такого масштабного сокращения вооружений. Следует учесть, что договор подписывали не проигравшие войну страны, а их лидеров вряд ли можно было уличить в слабоумии. Но тем не менее корабли стоимостью в многие миллиарды, вне зависимости от того, в какой валюте считать, шли под нож. Только Англия, США и Япония списали 70 крупных военных кораблей общим водоизмещением 1 878 000 т. Лондонская «Таймс», пораженная таким «погромом», писала: «Государственный секретарь Юз за 35 минут потопил больше линейных кораблей, чем все адмиралы мира на протяжении веков» [59] . И тем, кто оценивал происходящее лишь по восторженным реляциям, действительно казалось, что дело мира восторжествовало, что лидеры великих держав наконец-то взялись за ум и что кровавый ужас Великой войны навсегда останется в прошлом.

Однако за мороком радостных передовиц и громом фанфар скрывались неразрешенные противоречия. Те, кто знал о действительных механизмах и тайных пружинах большой политики, довольно рано стали говорить, что «договор будет существовать до тех пор, пока не высохнут чернила на его подписях» [60] . Эта точка зрения, хотя и утрированная, в реальности была ближе к действительности. Договор носил во многом компромиссный характер, а компромиссы выгодны до тех пор, пока одна из сторон не становится сильнее.

Несмотря на то что основным предлогом к созыву конференции был именно вопрос о сокращении флотов, Соединенные Штаты стремились подстрелить и второго зайца. Как справедливо отмечает американский историк П. Томкинс, к 1921 г. США «убедились в том, что при помощи одностороннего дипломатического давления невозможно заставить Японию уйти из Владивостока, с Сахалина и с Китайско-Восточной железной дороги» [61] . Как уже говорилось выше, в результате Первой мировой войны и интервенции в России Япония оккупировала значительные территории на Дальнем Востоке и теперь выкачивала из них все соки. Все попытки администрации Вильсона оттяпать кусок побольше потерпели неудачу, и США медленно, но верно сдавали одну позицию за другой. Доминирование же Японии в Китае было страшным ночным кошмаром, мучившим не только правительство в Вашингтоне, но и финансово-промышленные круги. Потеря рынков — дело серьезное.

Отсутствие военной мощи достаточной для противодействия японской экспансии в Китае вынуждало правящие круги Америки искать альтернативные пути. Вашингтонская конференция как нельзя лучше подходила для этой цели. Недаром «китайский вопрос» отдельным пунктом был внесен в регламент конференции. Перед Госдепом была поставлена амбициозная задача: играя на противоречиях Японии с другими странами, прежде всего Англией, сколотить антияпонский блок. Поднять вопрос об «открытых дверях» в Китае и таким образом ослабить японское влияние в регионе или даже вытеснить Страну восходящего солнца с Дальнего Востока дипломатическим путем.

Операция началась с заигрывания с китайской делегацией. Стоит отметить, что в то время Китай совершенно не напоминал ту сверхдержаву, которую мы знаем в начале XXI в. В 20-е гг. Поднебесную разрывали мелкие и крупные гражданские войны, ее растаскивали на куски более сильные страны. Фактически это была полуколония с некоторыми атрибутами независимого государства — правительство, например, было. А вот финансового, таможенного и даже юридического суверенитета — нет.

Роль доброго самаритянина, видимо, крайне импонировала США. За китайцами было решено приударить по полной. Сначала посланникам Пекина попытались объяснить, что «США — за Китай, Япония и Англия — против, Франция и Италия — нейтральны». То есть китайской делегации предлагалось следовать полностью в фарватере американской дипломатии. Видимо, посчитав свои ухаживания успешными, Госдеп перешел к прямому давлению, навязывая Китаю принципы, которыми он должен был основываться, выдвигая свои требования на конференции [62] .

Китайская делегация прекрасно понимала всю слабость своих позиций, однако не капитулировала. «Десять принципов», которые она выдвинула, в определенной мере шли вразрез с американскими представлениями о хорошем поведении Пекина. Соглашаясь на принцип «открытых дверей», китайская делегация запросила еще соблюдения территориальной целостности страны другими державами, предоставления Китаю таможенной автономии, снятия всяких ограничений в политической, экономической, юридической сферах, отмены решения Парижской конференции о передаче Японии Шаньдуна и отмене «21 требования» [63] . И если требования, направленные против Японии, вполне устраивали Вашингтон, то вот с требованием полной экономической самостоятельности китайцы явно хватили через край.

США отказались полностью принять «десять принципов». Их устраивали только четыре: уважение суверенитета и независимости Китая, его административной целостности; предоставление стране возможности укрепления своего государственного строя; принцип «равенства всех держав в отношении торговли и промышленности Китая»; а также отказ «от приобретения особых прав и преимуществ», то есть принцип «открытых дверей». Именно вокруг этих предложений и забурлила основная дипломатическая борьба.

Естественно, великие державы, в том числе и США, не рассматривали Китай как равного партнера. Ему была уготована роль пешки на шахматной доске «великих» игроков. И если Япония стремилась «съесть» эту фигуру, по возможности без ущерба для себя, то Америка мечтала сделать ее «проходной», получить еще одного ферзя в своей партии против Токио. Американские дипломаты оказывали беспрецедентное давление. 11 декабря Госдеп США направил меморандум в адрес китайской делегации по маньчжурскому вопросу. В нем говорилось, какую позицию должны занять китайцы: 1. Маньчжурия рассматривается как неотделимая часть Китая; 2. Потребовать от Японии распространения принципа «открытых дверей» на всю Маньчжурию и арендованный Ляодунский полуостров; 3. Всячески добиваться от Японии отказа от прав на Южно-Маньчжурскую железную дорогу и Ляодун [64] .

В ответ на действия американцев Япония разразилась демаршем. 4 февраля 1922 г. был опубликован меморандум, в котором декларировалось, что Япония «не ищет в Китае преимуществ или особых экономических прав» и основывается в своей деятельности на принципе «открытых дверей» [65] . Пощечина оказалась довольно громкой и болезненной, Государственный департамент вынужден был отступить. Тем не менее все понимали, что японские заявления не более чем словесная эквилибристика. Япония, используя свое доминирующее положение в экономике Маньчжурии, выгоды географического и военного положения, могла не опасаться конкуренции других держав.