После чтения подобной беллетристики Рузвельт и не надеялся на продолжение диалога. 29 ноября Хэлл заявил английскому послу Галифаксу, что Япония может «внезапно» начать войну [483] .

1 декабря Курусу и Номура получили шифрограмму:«...чтобы предотвратить излишнюю подозрительность... мы сообщаем в прессе и по другим каналам, что несмотря на глубокие противоречия... переговоры продолжаются» [484] . Действуя в соответствии с инструкциями, японские послы прилагали все мыслимые усилия. Госсекретарь откровенно им подыгрывал. «Соединенные Штаты будут рады дать Японии все, — сообщил он послам в тот же день, после чтения перехватов, — что она желает в вопросах материалов, если японские военные только покажут, что Япония собирается следовать мирным курсом» [485] . Однако теперь уже обе стороны намеренно тянули время. Каждый преследовал свои интересы.

2 декабря, обеспокоенные крупными передвижениями японских кораблей в районе южной части Тихого океана, США направили официальный запрос с целью выяснить причины концентрации крупных японских сил в Индокитае. 3 декабря Курусу получил инструкцию заверить американское правительство, что движение японских войск в Индокитае «...связано с активизацией китайских войск вблизи границы. Мы увеличили наши войска в северной части Индокитая, чем и объясняется передвижение войск на юге этой страны» [486] . Продолжая свою миссию в соответствии с инструкциями, японские послы тем не менее информировали свое правительство, что в случае японской агрессии против Таиланда следует ожидать ответных действий со стороны США и Великобритании, кроме того, они предлагали принять меры к эвакуации японских консульств из США [487] .

6 декабря, в разгар кризиса, Рузвельт через посла в Токио Грю направил личное послание императору Хирохито. Однако в данном контексте интересен тот факт, что решение о направлении данной телеграммы было принято на заседании кабинета 28 ноября [488] . В нем содержалось предложение встречи. Но достигло оно Японии лишь в 12.15 8 декабря по токийскому времени, т.е. за три часа до атаки на Пёрл-Харбор. Рассматривая эти факты, а также то, что американской администрации был известен незначительный вес императора в принятии политических вопросов, можно заключить, что данное послание не носило изначально практического смысла. Оно было направленно с тем, чтобы впоследствии показать миролюбивость США прессе, современникам, историкам и потомкам, а в случае удачи получить несколько месяцев для подготовки к войне.

5 декабря посольство Японии в Вашингтоне получило две телеграммы с предупреждением о начале войны: «День X... 8 декабря, а день, когда вы получите предупреждение, — 7 декабря...» [489] Однако, несмотря на то что обе телеграммы были перехвачены американской службой радиоразведки, ни одна не была переведена и расшифрована до 7 декабря [490] . 6 декабря «Комитет по координации действий» в Токио окончательно принял решение о начале боевых действий против США. Кроме того, было решено, что японские послы вручат американскому правительству ноту о разрыве дипломатических отношений в 12.30 7 декабря (по вашингтонскому времени), однако вскоре время было изменено на 13.00 (7.30 гавайского времени). Документ об объявлении войны должен был оказаться на столе у государственного секретаря за несколько минут до того, как первые бомбы обрушатся на Пёрл-Харбор. Американцы, даже если захотят, не успеют передать предупреждение из Вашингтона на Гавайи. Тем самым Япония не могла бы быть обвинена в вероломном нападении без объявления войны.

6 декабря Курусу и Номура получили названное в американской историографии «предварительное сообщение» [491] , в котором говорилось, что послы получат ответ японского правительства на американские предложения и окончательное решение по вопросу о переговорах. Во второй части «предварительного сообщения» сообщалось, что ответ будет состоять из двух телеграмм. Первая из 13 частей, а вторая — четырнадцатая — будет содержать последнюю часть японского ответа. Кроме того, говорилось, что будет и третья телеграмма, в которой сообщат время вручения четырнадцати частей ответа Соединенным Штатам [492] .

6 декабря к 15.00 станция радиоразведки «Сайл» перехватила первые 13 частей послания, к 16.00 был закончен черновой перевод, к 21.00 офицер разведки А. Крамер доставил перехват в Белый дом и передал его дежурному офицеру Л. Шульцу, который в 21.30 передал документ Рузвельту. Спустя десять минут президент поднял взгляд от документа и, повернувшись к Гопкинсу, произнес: «Это означает войну» [493] .

Далее в соответствии с показаниями Л. Шульца, президент и его ближайший советник стали обсуждать Пёрл-Харбор как возможную цель японцев, однако ни времени, ни дат они не называли. Гопкинс пожалел, что США, имея информацию о начале войны, не могут нанести превентивный удар по Японии. Президент возразил: «Нет, мы не можем так поступить. Мы демократичный и миролюбивый народ. — Затем Рузвельт повысил голос, и это я точно помню. Он сказал: — Но мы получим отличную характеристику» [494] .

Таким образом, Рузвельт максимально стремился сохранить лицо, или иными словами, представить США как жертву неспровоцированной агрессии. Попытки Рузвельта связаться с адмиралом Старком (начальник штаба ВМС) не дали результата — адмирал был в опере, и президент решил его не беспокоить. Министр ВМС Нокс общался с прессой в офисе «Чикаго дейли ньюз» и также был недоступен [495] .

В 5.00 по вашингтонскому времени (23.30 по гавайскому) американская разведка перехватила 14-ю часть японской шифровки. «Японское правительство сожалеет, что вынуждено настоящим уведомить американское правительство в том, что ввиду позиции американского правительства... невозможно достичь соглашения путем продолжения переговоров». Следующее перехваченное послание гласило: «Очень важно. Посол, пожалуйста, передайте правительству Соединенных Штатов (по возможности Государственному секретарю) наш ответ Соединенным Штатам в 13.00 7 декабря по вашингтонскому времени» [496] .

В 9.30 адмирал Старк, фактически единственный человек, который мог послать предупреждение в Пёрл-Харбор, получил копии сообщений (в полночь он обсуждал первый перехват с президентом по телефону, но не предпринял никаких действий) [497] . В 11.45 послание оказалось на столе у генерала Маршалла (начальник штаба армии), в 11.52 (6.22 гавайское время) армейское командование начало передачу предупреждений о начале войны по округам. Но, что странно, Гавайский округ был недоступен (радиосигналы не достигали Пёрл-Харбора). Самое интересное в этой истории, что Филиппинский округ был предупрежден по радио, а Гавайский, находящийся значительно ближе, было решено оповестить по средствам наземных телеграфных линий «Вестерн Юнион». То есть через частное агентство связи. Путь важнейшей телеграммы в американской истории был следующим: сначала ее доставили в Сан-Франциско, затем передали в Гонолулу, откуда наземным транспортом на специальном бланке она должна была быть доставлена командующему войсками в Пёрл-Харборе генералу Шорту [498] . Ну и последнее: наземный транспорт для доставки сверхсрочной депеши назывался велосипед...