— Что там дальше?

— Водопровод, — ответил Ной. — Были какие-нибудь сложности с душевыми и кухней?

— Нет. — Когда Ной оторвался от формуляра и поднял на нее глаза, она словно прочла в них воспоминание о сценке в квартире над гаражом. Глаза его потемнели… Значит, он тоже не забыл… Она поспешно перевела взгляд на его руки и заметила искривленный средний палец на правой руке.

— Я прищемил его дверцей автомобиля.

— Господи, от вас ничто не ускользает, да?

— Стараюсь. Тогда я готов к любым превратностям судьбы.

— Всегда?

Он вздохнул:

— Нет, к сожалению. Иногда от меня ускользает даже то, что происходит под самым носом. — Глаза его при этом таинственно мерцали зелеными глубинами.

— Вы имеете в виду нечто конкретное?

— Да.

— Но не собираетесь посвящать меня в это?

— Нет.

Ее это разозлило. Она простодушно выкладывает ему всю подноготную, а он вечно настороже.

— Вы вообще-то делитесь с кем-нибудь своей личной жизнью?

— С чего вы взяли, что она у меня есть?

— Но наверняка у вас есть друзья, люди, которые вам небезразличны.

— Их немного. Вы ведь знаете, что большую часть времени я провожу в дороге. В Ричмонде, на моей основной базе, я бываю от силы месяц — три или четыре раза в год. Когда хочу отдохнуть, просто останавливаюсь где-нибудь на уик-энд.

— И как вы выносите такую жизнь? Я так и не привыкла к постоянным разъездам, к жизни на колесах. А вот Бренту нравилось… Я же тосковала по семье.

— Когда вы впервые покинули дом?

— Мне исполнилось пятнадцать. Тренер увидела меня на региональных соревнованиях и сказала родителям, что сможет сделать из меня чемпионку. Так я и переехала к ней в Бостон.

Он отложил ручку.

— Наверное, ваши родители очень переживали.

— Да, разумеется. Но они желали мне успеха. Иногда мне кажется, что мама хотела этого куда больше, чем я. Мне-то просто хотелось кататься. А она мечтала увидеть меня олимпийской чемпионкой.

— А когда на сцене появился Макинтош?

— Мне тогда было восемнадцать. Трудно поверить, но мы прокатались вместе целых шесть лет.

— Он заменил вам семью.

Снова эта потрясающая интуиция. Она даже перестала удивляться.

— Да. Я полностью зависела от него. Больше я такой ошибки не допущу.

— Мне тоже тяжело зависеть от других, — сознался Ной. — Ведь тебя могут предать.

— Вот именно. — Между ними возникло взаимопонимание. Брент предал ее. А кто подвел Ноя? Его мать? Крэг? Женщина? Сердце Фрэнси затрепыхалось от волнения. Было ужасно думать о другой женщине. — Вы когда-нибудь были женаты?

Ной изумился:

— Нет… С моим образом жизни это вряд ли честно по отношению к женщине.

— А вы не собираетесь как-то изменить его?

— Только не в ближайшем будущем.

Ну что ж, все предельно ясно. В планах Ноя не значилось устройство семейного гнезда. И как только это пришло ей в голову? Потому что она-то об устройстве своей семьи начала задумываться. Но ее собственное будущее так туманно.

После небольшого перерыва на ужин Ной осматривал мастерскую и слушал рассуждения Чарли о достоинствах и недостатках новых роликов. И тут раздался плач ребенка. Чарли, лицо которого сплошь бороздили морщины, добавил к ним еще с десяток и сказал:

— Кому это взбрело в голову притащить сюда младенца? Глядишь, Фрэнси скоро заговорит о необходимости штата нянек.

Ной улыбнулся в ответ, потому что ему пришло на ум то же самое.

— Пойду-ка узнаю, в чем там дело, чтобы упредить новые расходы.

Он пошел на звук и вскоре оказался в комнатушке рядом с баром. Фрэнси называла ее многоцелевой: ее действительно использовали по-разному — здесь отмечали дни рождения сотрудников, проводили собрания персонала. На желтых стенах висели огромные пестрые шары самой разнообразной формы. Ими украшали каток во время праздников. Дверь была открыта, и Ной заглянул внутрь.

Фрэнси, Джина и их братья сидели вокруг стола. Один из мужчин — Ной вспомнил, что это Винс, — пытался успокоить плачущую девчушку. Фрэнси взяла ее у брата и начала качать, поглаживать по головке, что-то шептала на ушко — все напрасно.

— Если она не поспала днем — все, никому не даст покоя, — проворчал Винс.

Ной вошел в комнату.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Разве что у вас есть волшебная палочка, чтобы успокоить эту плаксу, — недовольно буркнула Джина.