— Если быть искренним, то и здесь возникают определенные трудности. Как вы, наверное, уже заметили, Поняк принял отвергнутое вами предложение стать моим учеником. Он очень старается. Сейчас мы как раз работаем над «Королем Лиром», и я должен признать, что некоторые интерпретации пана Поняка весьма… весьма неожиданны. Это творческий, необычный подход.

— Да… — сказал Ян. — Я пойду.

— Навещайте нас иногда. Мы скоро приступим к изучению «Макбета», а это драма власти. Вы, если я не ошибаюсь, многое знаете о проблеме.

— Увы, немного, — улыбнулся Ян.

— Значит, вы не сможете нам помочь в этом деле. — И Профессор протянул Яну руку. — Может, я должен был представить вам все в более радужных тонах, не быть таким категоричным… простите, если огорчил вас.

— Ничего, — сказал Ян.

В коридоре было пусто. Когда Ян дошел до двери, откуда-то появилась медсестра и с улыбкой открыла ему дверь.

Ян сбежал по ступенькам, вышел на улицу и остановился, не зная, куда направиться. Может, в парк, туда, где все и началось? Не долго думая, он пошел в сторону Уяздовских аллей.

На площади Трех Крестов он услышал вой сирен и взрывы. Перед министерством промышленности группа мужчин, человек двадцать, держала плакаты с надписью «Солидарность». Какой-то толстяк с повязкой на лбу исступленно крутил рукоятку сирены. Неподалеку несколько юношей в шапках с выцветшим слоганом «Солидарность» бросали дымовые шашки и петарды. Дверь министерства была загорожена металлическим щитом, за которым скучали трое полицейских. Один из них достал зубочистку и стал ковырять ею в зубах. Двое облокотились на щит, и один рассказывал другому о воскресной рыбалке. Прохожие шли по улице, не обращая на происходящее никакого внимания.

Один из демонстрантов, бородатый верзила, крикнул в рупор:

— Завтра нас будет пятьдесят тысяч! Здесь соберется пятьдесят тысяч!

— Ишь, разбежался, — заметил полицейский и выплюнул зубочистку.

Ян пошел дальше. На секунду он остановился перед костелом. По лестнице сбежал худой, нервный священник в пуловере. В руке он держал книгу.

— Польша погибает! — вскричал он, хватая Яна за локоть. — Родина наша гибнет!

— Я знаю, — сказал Ян, вырываясь из его рук.

Он прошел мимо жилых домов, американского посольства, перешел дорогу и оказался в парке.

Здесь ничего не изменилось. По аллеям прогуливались терпеливые мамаши, толкая перед собой коляски, и сгорбленные пенсионеры, меланхолично любовавшиеся деревьями. Ян нашел свою лавку и сел. Как зачарованный он смотрел на водную гладь пруда, но вскоре почувствовал усталость и закрыл глаза.

«Кто-нибудь обязательно за мной придет, — думал он. — Может, женщина? А может, ребенок? Придет, возьмет за руку, и мы пойдем…»

Где-то далеко заверещала птица, и ее песню сразу же подхватили другие.

«А если никто не придет?.. Тогда я могу еще раз… как сказал Красуцкий… могу все забыть…»

Он повернулся лицом к солнцу.

«Сегодня такой теплый ветерок… прекрасный денек… солнце светит для всех…»

И заснул.