Шрифт:
Но кто знает? Может быть, теперь, когда богатенький доктор узнает, что Джек лишился работы, он скажет: «Я настаиваю…»
«Настаиваю, — саркастически хмыкнул Джек Уорт, нажимая на кнопку, открывающую дверь гаража и выезжая наружу. — Да, может быть».
Было всего пять минут седьмого, и первые машины только начали появляться на дороге. Пройдет всего час, и каждый квартал превратится в парковку. Добро пожаловать в большой город.
Хотя после взрыва прошло меньше недели, подъездная дорожка к комплексу выглядела странно и пугающе. Должно было произойти что-то еще. Нечто большее.
В обычный рабочий день он подъехал бы к главному входу в комплекс. Но сейчас Уорт решил действовать иначе. Его «БМВ» хорошо знаком охранникам и камерам слежения соседних складов, а он не хотел, чтобы кто-то заметил его ранний визит. Поэтому Джек покатил к служебному входу. Вокруг комплекса возвели временную ограду, чтобы внутрь не проникли посторонние. Джек поставил машину и легко перепрыгнул через ограду.
«И они говорят мне о безопасности», — мысленно возмутился он.
Уорт повернул, чтобы подойти к парковке, где останавливались фургоны и где прежде стоял разбитый фургон. Именно в этот момент он увидел оранжевый плакат «ОПАСНО» и понял, что часть асфальта ушла в провал. Уорт решил проверить, насколько тот глубокий.
Подойдя к оранжевой ленте, Джек заглянул вниз. Это была восточная граница комплекса, и косые солнечные лучи открыли тайну, так долго скрываемую асфальтом.
— Нет! — прошептал Джек. — Нет!
Он смотрел на медальон на шее скелета молодой женщины, которая когда-то была Трейси Слоун. Медальон неразрывно связывал Трейси с ним.
Глава 60
Клайд проснулся в среду утром и заморгал — яркое солнце слепило глаза. Он чувствовал себя отвратительно, его бросало то в жар, то в холод, но больше в жар.
«Где я?»
Иногда после того, как Клайд выпивал слишком много вина, он задавал себе другой вопрос: «Куда я иду?»
Хотчкис покачал головой и принялся вспоминать события последних дней. Ночлежка. Больница. Его фотография на экране телевизора.
Что, если Пегги и Скип ее видели? Пегги вышла замуж за другого, а Скиппи вырос, считая этого парня своим отцом. Все его награды за Вьетнам почти наверняка спрятаны где-нибудь на чердаке. Если их вообще не выбросили.
Он заставил себя мыслить разумно, хотя голова раскалывалась от боли. Если они сумеют отследить происхождение фотографии и узнают, кто он такой, и даже если Пегги и Скип отойдут в сторону, полицейские будут продолжать его разыскивать. А что, если они решат, будто взрыв устроил он?
Женщина по имени Ширли. Симпатичная леди. Она действительно о нем тревожилась. Но она думала, что он останется в этой дыре. Клайд приподнялся на локте. Он начал смеяться, но очень быстро его хриплый смех превратился в приступ кашля. Где таблетки, которые она дала? Он принялся шарить в карманах плаща, который ему выдали в больнице. У него были глубокие карманы, и это понравилось Хотчкису. Он сможет положить туда разные вещи. Но он жалел о своей старой куртке — ее не вернули.
Когда туристы видели эту грязную убогую куртку, они начинали его жалеть. И в чашке появлялись доллары. Клайд решил, что должен избавиться от плаща и сделать дырки в новых тяжелых теплых штанах. Он чувствовал себя в них как детеныш тюленя. Довольный, теплый детеныш тюленя. Людям нравятся маленькие тюлени, но они не дают им денег.
«Мне нужно выпить, — подумал Хотчкис. — Интересно, где же я спал?»
Он огляделся по сторонам и крякнул от удивления. Каким-то образом он умудрился добраться до Причалов Челси, расположенных на берегу Гудзона, неподалеку от Виллиджа. Постепенно у него в памяти начал всплывать вчерашний день. Добрая Ширли попрощалась с ним в отеле.
Он подождал минут пятнадцать или двадцать.
Женщина за столиком портье спросила, вернется ли он. И он ответил, что обязательно.
Когда Клайд слишком сильно раскашлялся на улице, кто-то бросил ему десять долларов, а кто-то другой добавил еще два, и он купил две бутылки вина. Поэтому у него получилась хорошая ночь. Проблема состояла в том, что он не мог продолжать кашлять, чтобы люди его жалели. Он должен был выглядеть голодным и замерзшим, а не похожим на детеныша тюленя.
Клайд опустил голову на газеты. Прошлой ночью у него все получилось. Он спал в одиночестве, рядом никого не было, а привычный шум Нью-Йорка наполнял его уши. Машины, проносящиеся по автостраде Вест-Сайда, изредка пролетающий над головой самолет, первые паромы, пересекающие Гудзон. Он устроился здесь, обложившись газетами, а теплая одежда, которой он не желал, заставила его почувствовать себя ребенком в руках матери, когда он засыпал.
Но теперь ему стало страшно. Фотография. Девушка. Он знал, что причинил ей боль. Он сильно ее ударил. Но Хотчкис не хотел знать, что произошло потом.
«Я стал ее преследовать. Меня охватила ярость. Я боялся, что она расскажет про меня, я не смогу вернуться обратно в свой фургон. А потом…»
Он снова начал кашлять. Клайд сел, все его тело сотрясалось от глубокого хриплого кашля. Дышать становилось все труднее. Он не мог дышать и не мог перестать кашлять.
— Вы в порядке? Вам нужна помощь?
Клайд попытался сказать: «Уходите. Оставьте меня в покое». Он взмахнул кулаком, но никого не смог ударить. Он упал на газеты и больше не поднялся, дыхание все еще давалось ему с огромным трудом.