— Если послушать радиостанцию Whisperings, которая транслирует музыку исключительно в формате solo piano, то возникает впечатление, что в Америке, где вы жили несколько лет, фортепианной музыки очень много, и она пользуется хорошим спросом. Это действительно так?

— На Западе вообще всего очень много, тем более в Америке. Если вы зададитесь целью найти все, что происходит в любом секторе музыкальной жизни, то обнаружите, что там всего море, в частности фортепианной музыки. А если мы посмотрим на этнику, там просто огромное количество радиостанций играют это направление — все, что вы захотите. Там нет какого-то преобладания фортепианной музыки. Но тут есть очень тонкий момент. У любого направления есть более массовые, более попсовые варианты, и их, конечно, больше, — а есть вещи, которые внешне могут выглядеть точно так же, но внутренне это будет очень глубокая, очень серьезная вещь. Но чем одно отличается от другого, объяснить практически невозможно. Кстати, и в литературе происходит то же самое. Когда я пытаюсь кому-то объяснить, что Пелевин — это самая духовная литература, которая сейчас только существует, про меня думают, что парень совсем свихнулся. Но действительно, внешне это коммерческие романы, однако покажите мне еще кого-нибудь, кто может так объяснить буддийское учение на таком глубоком, я бы даже сказал тайном уровне такой колоссальной аудитории без каких-либо потерь в глубине и смысле объясняемого предмета.

В Америке ведь тоже есть потребность, чтобы на сцене были какие-то дополнительные атрибуты. Я как раз этого не делаю, и это намного труднее продавать, чем проект (сейчас всё называют словом «проект»), и если ты добавишь к роялю какие-то мультимедийные вещи, то продать гораздо проще. В том же Нью-Йорке я знаю фантастических исполнителей — я имею в виду не только пианистов, — которые начали сотрудничать с разными режиссерами и создавать представления в смешанном жанре. К ним сразу же обратились крупные менеджеры, что сразу обеспечило «хорошую динамику продаж». Когда этот человек просто играл на своем инструменте, все знали, что это потрясающий исполнитель, все его очень уважали, но у него была гораздо меньшая аудитория, и менеджеры им интересовались гораздо меньше. Сейчас такой мир, что людям, которые занимаются музыкой, надо правильно почувствовать, что имеет смысл добавлять к музыке. Потому что иногда сотрудничество с человеком, который делает видео или делает свет, бывает удивительно тонким — и иногда получается что-то, безусловно, имеющее смысл. Нет никаких заранее заданных «да» или «нет»: это — только хорошо, а это — только плохо, это я ни за что не буду делать, а буду просто сидеть и играть на рояле. Ни в коем случае: все зависит от того, кто что имеет сказать, если можно так выразиться.

Ирина Осипова

В Музее современного искусства на Гоголевском бульваре покажут живопись и фотографии культового музыканта Бориса Гребенщикова, на днях отметившего 60-летие

«Вожди мирового пролетариата находят в руинах исчезнувшей цивилизации оригинал статуи “Девушка с веслом”». 1982

Предоставлено пресс-службой ММОМА

Умиротворяющие пейзажи, «кислотный» Петербург, лубочные вожди мирового пролетариата — если эта выставка — ваше первое знакомство с художественным миром БГ, вам будет чему подивиться. Выставка, конечно же, приурочена к юбилею, но надо отдать ей должное — это не история про музыканта, который заодно еще и рисует, а вполне полноценная ретроспектива художника, которого (так уж сложилось) все знают как рок-звезду. Выставка охватывает 35 лет творчества, от ранних опытов конца 1970-х до картин, написанных специально к юбилейному показу.

Кисти и краски в руках Бориса Гребенщикова оказались случайно — он обнаружил их на чьем-то чердаке и попробовал воспользоваться. С тех пор, что бы ни происходило в жизни, Гребенщиков продолжал не только сочинять рок-н-ролл, но и писать картины. Позже к живописи добавилась фотография — представленная в отдельном зале серия «Инфра-Петербург» с городскими пейзажами, окрашенными в фантастические цвета, появилась в 2000-е и тогда же активно показывалась в обеих российских столицах.

Родившаяся в атмосфере ленинградского андерграунда в буйные перестроечные 1980-е, живопись Гребенщикова сразу не вписывалась в существовавшие направления. Формально он входил в Новую академию всяческих искусств Тимура Новикова, был близок «митькам» и получил персональную посылку от Энди Уорхола с банкой супа «Кэмпбелл» и томиком «Философии Уорхола» в качестве руководства (о ленинградском андерграунде Уорхол узнал от певицы и продюсера Джоанны Стингрей, которая взялась представить русский рок и русское искусство в Америке; эту историю любил обыгрывать Новиков, но совершенно проигнорировал БГ) и все же оставался вне школ и неизбежных для них рамок. Кажется, живопись для него — почти интимное пространство, предназначенное для обдумывания и визуализации образов и смыслов, метафорическое отражение того, о чем поется и пишется.

«Странное происшествие во время восхода луны». 1994

Предоставлено пресс-службой ММОМА

Есть в этом пространстве забавные образы в духе лубка вроде серии про вождей мирового пролетариата, с которыми случаются разные поучительные истории. Есть прямые отсылки к музыкальному творчеству. Взять, к примеру, работу «Пленение Сталина ирландским народным героем Фер Диадом», одноименную треку из альбома «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», который, в свою очередь, соотносится с фильмом Соловьева. Есть сопоставления и более тонкие. Особо преданные «аквариумоведы» не раз писали о значении символов города, неба и дороги в песнях, их же несложно найти и в пейзажах. А еще в 1980-е Гребенщиков написал сказку «Иван и Данило», и там есть один образ, который в картинах легко улавливается, — условная Шотландия. Образ, не имеющий отношения к стране, это даже не место, а состояние, которое «из всеобщего равновесия проистекает: где былиночка с веточкой сложатся, ветерок между ними дует, да солнышко с луной лучиком припечатают — там и Шотландия выходит, садись себе, слушай...».