— То есть как? — ничего не поняла Самсут.

— А так, что за парадными фасадами, во двориках вполне офисных домов и во чреве пассажей масса кафе, которые пытаются привлечь народ всеми правдами и неправдами.

— Только не надо поддаваться на всякие провокации, — опять важно заметила блондинка. — Они вылавливают простачков при помощи всяких диких предложений, вроде «Съешь столько карпаччо, сколько сможешь, по цене одной порции!» И все клюют, а карпаччо — это сырое мясо, хотя и с соусами. Но вы не покупайтесь, — добавила она Самсут, как старшая младшей.

— Ни за что! — пообещала, рассмеявшись Самсут, которой вдруг стало с этими девчонками хорошо и просто, словно она знала их весь век и словно самой ей тоже теперь было семнадцать, а не вдвое больше. — Только надо сначала получить чемоданы и… — несколько погрустнев, добавила она.

— Чемоданы? Тяжелые? — и, не дожидаясь ответа на свои непосредственные вопросы, Ануш сразу же потащила компанию к месту выдачи багажа. — Решено, мы закинем вещи домой…

— И отправимся на Шанзелизе… в ресторан, — решительно закончила Самсут Матосовна.

Дальнейшее утонуло в общем оживленном смехе и щебете возбужденных неожиданно выпавшим на их долю шикарным событием подружек…

Гроза пробушевала всю ночь, а поздно утром Сергей, немало помятый после вчерашних бесчинств, явился в контору Ставраки и с удивлением обнаружил, что его кабинет закрыт. Немного поразмышляв о том, что бы это могло означать, Габузов поднялся на второй этаж и толкнул дверь приемной Ангелоса.

— Доброе утро, мистер Габузофф, — приветливо улыбнулась ему миловидная секретарша. — Проходите, вас уже давно ждут.

Еще более озадаченный, Сергей прошел в кабинет, в котором, помимо самого шефа, находился незнакомый ему тощий грек в какой-то полувоенной форме. Выражение лица не оставляло сомнений в том, что незнакомец принадлежит к местной чиновничьей касте.

— Присаживайтесь, кирьос Габус, — даже не поздоровавшись начал чиновник, тем самым дав понять, что сейчас в этом кабинете банкует именно он. — Я пригласил вас сюда, чтобы…

— …сообщить пренеприятное известие, — неожиданно закончил Сергей Эдуардович по-русски, стараясь сдержать улыбку.

— Что такое? — вскинул угольные брови грек, посмотрев на Ангелоса. Тот гортанно затараторил ему в ответ и чиновник удовлетворенно кивнул.

— Вы удивительно догадливы, и это облегчает мою задачу.

Чиновник полез в портфель и выудил из него авиабилет с пришпиленной квитанцией:

— Это ваш билет до Хельсинки. Ведь именно эта страна выдала вам визу на посещение Евросоюза? К тому же, оттуда рукой подать до вашего Петербурга.

— Но позвольте… — начал было Габузов, но толстяк прервал его:

— Простите, кирьос Габус, но нам известно всё, что вы можете сказать по этому поводу… Да, мы в курсе, что на территории Греции вы находитесь совершенно легально. Однако права на работу в нашей стране вам никто не давал. Это серьезное нарушение, кирьос Габус, и если вы не воспользуетесь нашими рекомендациями и не покинете страну в течение двадцати четырех часов, мы будем вынуждены принять меры.

Габузов взял билет, повертел его в руках и вдруг совершенно растерянно, как маленький ребенок, спросил:

— А как же Самсут Матосовна?

Чиновник равнодушно посмотерл на него и пожал плечами.

— Я — свободный человек, и сам волен решать, когда мне уезжать. Кроме того, мы с господином Ангелосом ещё не закончили одно очень важное дело. И как мне кажется, в интересах греческого правосудия…

— Греческое правосудие вполне способно обойтись своими силами. Без привлечения иностранцев, которые так и норовят сунуть свой нос туда, куда их не просят, — с раздражением произнес чиновник.

— Очень сомневаюсь! — с вызовом парировал Габузов.

— Успокойтесь, Сергей, — встрял в их диалог Ставраки, опасаясь как бы разговор на повышенных тонах не перерос в банальный мордобой. — Поверьте, всё хорошо. Считайте, что ваша миссия благополучно исполнена. Вот, смотрите… Если хотите, могу перевести, но по-моему, здесь и так все понятно.

Ангелос протянул ему утренний номер «Ангелиофороса», с первой страницы которого на Габузова глянуло растерянное, но, в общем, счастливое лицо Самсут, стоящей на пороге полицейского управления под вспышками репортерских блицев.