— Он ведь из Петербурга?

— Да. А откуда вы знаете?

— Я дважды сталкивалась с ним там, дома. И потом еще один раз на Кипре. Я такая дура, что мне даже и в голову не пришло сообразить, что это вовсе никакая не случайность.

— Вы не дура, просто люди, которые отправили Богомола следить за вами, они — совсем-совсем и очень-очень не дураки.

— Кто вы? Откуда вы столько знаете? — опешив, спросила Самсут. — Да, а ведь мы даже толком еще и не познакомились. Меня зовут Самсут.

— Я знаю, — улыбнулся Габузов. — А меня зовут Сергей. Я…

Но докончить фразу он не успел — спешным шагом к ним возвращался «меченый», отчитывая на ходу Патрика за то, что тот позволил женщине отойти от машины.

— Ты, — он ткнул пальцем в Самсут, — возвращайся на место. А ты — вставай и пошли.

— Куда вы хотите его увести?! — похоже, госпожа Головина не собиралась выполнять чужих приказаний.

— Мне что, попросить Патрика, чтобы он занялся тобой?

— Самсут Матосовна, делайте как он велит, — постанывая, поднялся с земли Габузов. — Не волнуйтесь, со мной все будет нормально.

Самсут ему конечно же не поверила, однако молча вернулась к машине, к друзьям-адвокатам, которые волею судьбы сейчас исполняли роль сиамских близнецов.

— Мне как, кроссовки снимать, или так сойдет? — хмуро поинтересовался Сергей у Танкиста.

— Зачем снимать? — не врубился тот.

— Ну, за амбар обычно босиком по росе выводят. Вы ж, я так понимаю, расстреливать меня собрались.

— Извини, брателло, — виновато развел руками Танкист. — У меня к тебе ничего личного. Просто приказ. Просто бизнес. Я не могу оставить тебя в живых — я профессионал.

— Хреновый у тебя бизнес. И профессионал ты тоже хреновый.

— В каком смысле?

— В прямом, — зло огрызнулся Сергей. — Идиот! Я срубил тебя еще тогда, в Питере. Когда ты врезался в распределительный щиток в подъезде Самсут Матосовны, помнишь? С этого момента все твои телодвижения, равно как телодвижения и переговоры твоего босса Шверберга, фиксировались. И в Швеции, и на Кипре, и в Греции. Включая эпизод вашего шантажа в отношении Саввы Кристионеса.

— Не гони! — удивленно выгнул брови Танкист. — Этого не мог знать никто!

— А ты думаешь, почему Самсут Матосовну отпустили и сняли с нее обвинение в убийстве?

— Просто адвокат хороший попался.

— Этим адвокатом был я! — торжествующе произнес Габузов, гордо вскидывая подбородок. Когда тебе остается жить всего несколько минут, пускай хотя бы одна из них станет минутой твоей подлинной славы.

— Своими откровениями ты лишь облегчил мне задачу, — медленно, растягивая слова произнес Танкист. — Я убил бы тебя безо всякого удовольствия. А теперь, напротив, сделаю это с удовольствием. Пошли, я присмотрел для вашей гоп-компании неплохое местечко. Рядом с гугенотами.

— Не пойду. Хочешь стрелять — стреляй здесь, — решительно мотнул головой и демонстративно скрестил руки на груди.

— Пошли! — угрожающе взвел курок Танкист. — Я не собираюсь триста метров волохать твой труп.

— Твои проблемы!

— Если ты не пойдешь, я прикажу Патрику и, прямо сейчас, на твоих глазах, он трахнет эту сучку. Мы все равно это сделаем, но у тебя есть шанс избежать подобного зрелища. Ну так что? Хочешь посмотреть, как твоя армянка станет подмахивать негру?

Глаза Габузова мгновенно налились кровью, сердце бешено заколотилось.

— Еще одно слово! — прорычал он. — Еще одно только слово, и я…

И в этот момент раздался вселенский грохот! Протаранив высоченные внешние железные ворота, на территорию замка влетел… полицейский броневик. Чудом не снеся на своем пути «Мондео», броневик резко притормозил у бассейна. Люки распахнулись, и из них горохом посыпались флики в бронежилетах, вооруженных гладкоствольными боевыми ружьями Valtro PM-5.

— Мать твою! Что это?!! — потрясенно спросил Танкист.

— Это он! — не менее потрясенно ответил Габузов.

— Откуда здесь ОМОН?

— Не ОМОН, а ОН! Волшебник в голубом вертолете!.. Семь минут… Ай да, Шарен! Ай да, сукин сын!..

«Мондео» вырвался на простор каменистой долины. За рулем сидел Шарен, наконец-то сбросивший ненавистные балахон и колпак. Самсут и Габузов уютно устроились сзади, и на каждом повороте его плечо невольно прижималось к ее обнаженному плечику, а ее золотистые волосы, раздуваемые ветром, щекотали его губы.