Но это была лишь информация, а не приглашение.

— A-а. Ну, все равно. Мне, пожалуй, лучше лечь спать.

— Ну что ж. — Ее это не трогало. — Прекрасный был обед, Роб. Благодарю! — Она дружески положила мне руку на плечо и улыбнулась на прощанье.

Когда дверь захлопнулась, я отчаянно выругался вслух. Легче не стало. Я посмотрел на небо. Звезды продолжали мчаться по своим орбитам, равнодушные и холодные.

На студии Национального телевидения меня встретили, как говорится в семействе Финнов, по разряду «Д. В. П.» — «Довольно важная персона». Моя мать была знатоком, различавшим все оттенки между «О. В. П.» и «Д. В. П.», и неизменно подмечала каждую деталь. Ее понимание передалось мне в очень раннем возрасте. Нынешнее удовольствие усиливалось оттого, что долгие годы я был «Н. В. П.» («Не важная персона»).

Сквозь качающиеся стеклянные двери я попал в гулкий вестибюль и спросил у дежурной, куда мне идти.

— Не присядете ли? — предложила она, указав на стоящий рядом диван. Я сел. Она сказала по телефону: — Мистер Финн здесь, Гордон.

Через десять секунд из коридора появился веснушчатый молодой человек с видом преуспевающего служащего.

— Мистер Финн? — широким жестом протянул он мне руку в белоснежном манжете с золотой запонкой. — Рад с вами встретиться. Я помощник режиссера Гордон Килдер. Морис в студии. Предлагаю пойти наверх и перед началом выпить по стаканчику.

В небольшой безликой приемной на столе стояли бутылки, стаканы и четыре тарелки со свежими, аппетитного вида сандвичами.

— Что вы будете пить?

— Спасибо, ничего.

Его это не обескуражило.

— Тогда, может быть, после? — Он налил в стакан немного виски, добавил содовой и, улыбаясь, поднял: — Желаю удачи. Вы впервые на телевидении? — Я кивнул. — Самое главное — естественность. — Он взял сандвич с чем-то розовым внутри и звучно откусил.

Открылась дверь, и вошли еще двое. Мне они были представлены как Дэн такой-то и Пол такой-то. Одеты чуточку менее тщательно, чем Гордон Килдер, которому подчинялись. В свою очередь они вгрызались в сандвичи и, наполнив стаканы, тоже пожелали мне удачи и тоже посоветовали держаться естественно.

Наконец появился оживленный Морис Кемп-Лор, ведя на буксире двух ассистентов в спортивных куртках. Он приветствовал меня, горячо пожав руку:

— Ну, дорогой друг, рад видеть вас здесь. Гордон поухаживал за вами? Ну и хорошо. А что вы пьете?

— Пока ничего, — ответил я.

— Да? Может, потом? Вы получили мои вопросы?

Я кивнул.

— Ответы обдумали? Ну и прекрасно.

Гордон вручил ему доверху налитый стакан и предложил сандвичи. Ассистенты позаботились о себе сами. Я сообразил, что угощение, предназначавшееся для посетителей, было, вероятно, их основной едой по вечерам.

Кемп-Лор взглянул на часы и вышел первым. За ним Гордон, потом Дэн и Пол, удивительно похожие друг на друга. Из коридора донесся голос Кемп-Лора. Он говорил с кем-то, кто отвечал резким гнусавым тоном. Я лениво подумал, кто бы это мог быть и знаю ли я его. У двери Кемп-Лор почтительно отступил, пропуская вперед второго гостя. У меня сразу испортилось настроение. Выставив животик и роговые очки, мистер Джон Баллертон разрешил ввести себя в комнату.

Кемп-Лор представил ему служащих телевидения.

— А с мистером Робом Финном вы, несомненно, знакомы?

Баллертон холодно, не глядя мне в глаза, наклонил голову. Очевидно, его еще мучило воспоминание о том, что я видел около тела Арта.

В маленькой студии хаотически протянулись по полу спутанные кабели телевизионных камер. На небольшом, покрытом ковром возвышении стояли три низких кресла и кофейный столик с тремя чашками, молочником, сахарницей и тремя пустыми дутыми коньячными бокалами. А также серебряный портсигар и стеклянные пепельницы.

Кемп-Лор подвел меня и Баллертона к этому сооружению.

— Мы хотим, чтобы все выглядело как можно менее официально, — пояснил он. — Будто мы только что отобедали, а теперь беседуем за кофе, коньяком и сигарами.

Он попросил Баллертона сесть в кресло слева, а меня — справа и занял место между нами. Прямо против нас, чуть сдвинутый в сторону, темнел монитор с выключенным экраном. Батарея камер, установленных полукругом, угрожающе нацелилась на нас черными линзами.

Гордон и его ассистенты проверили свет, который потряс нас своей слепящей силой, а затем и звук, пока мы разговаривали неестественными голосами, сидя над пустыми чашками. Убедившись, что все в порядке, Гордон подошел к нам:

— Вам всем нужно подгримироваться. Морис, вы займетесь собой сами?

А нас с Баллертоном он повел в маленькую комнатку, где две девушки в розовых халатиках встретили нас улыбаясь.

— Это не долго, — щебетали они, втирая тон в наши физиономии. — Чуть-чуть положить тени под глазами… Теперь попудрить… — Ватными тампонами они тщательно сняли лишнюю пудру. — Вот и все.

Я глянул в зеркало. Грим смягчил кожу и сгладил черты лица. Но мне это не очень понравилось.

— Грим нужен для того, чтобы выглядеть нормально, — объяснила гримерша. — Иначе вы будете казаться больным и.