Дамьена, усадив Хариту, села с ней рядом, а мужчины отошли к другому концу террасы, где стали курить.

Стараясь быть ровной, Харита уступила Генри свою накидку и познакомилась с обществом. Рука Доротеи Вансульт, матери Генри, была горяча и жестка, костлявая рука Гонорены — прохладна и шершава, рука Дамьены, сестры Генри, послушна и неспокойна. Должно быть, история появления Хариты на мызе Флетчера была уже известна присутствующим, так как она заметила это по взглядам.

Краткая пауза оборвалась восклицанием Гонорены:

— Генри, солнце еще не село, а вы пустили на газон воду!

Дикий, визгливый голос вызвал у Хариты улыбку.

— Такая поливка вредна цветам! — шумно продолжала старая дева; — я понимаю, что вы хвастаетесь своим орошением, но лучше его закрыть.

— Кузина, нехорошо так подавлять хотя бы и законным авторитетом, — возразил Генри; — «трава»?! — вы говорите; «цветы»?! — вы говорите, а посмотрите, сколько радуг трепещет над зеленью!

— Показал и довольно, — не унималось странное существо, оправляя на красных костях локтей короткие рукава из грубой, серой материи.

— Да, я хотел показать фонтаны Харите, — спокойно заявил Генри, — что хотел, то я сделал. Вам нравятся радуги? — обратился он к девушке.

— Прекрасно! — сказала Харита, робко взглянув на присматривавшуюся к ней Доротею Вансульт.

— Так вас, действительно, восхищают эти мыльные пузыри? — провизжала Гонорена.

— Сознаюсь, что они хороши. Радостны и цветны, полны огней, — сообщила Харита, — я такие вещи очень люблю.

— Сошлись во вкусах, — изрекла Гонорена, оглядываясь и ища одобрения.

— Кузина, у вас желчь, — засмеялась Дамьена, а мать Вансульта сказала: «Бедная Гона злится до сих пор, что Генри не взял ее с собой на охоту».

Генри закрыл воду, и фонтаны, осев, как упавшие газовые юбки, скрылись в земле.

 — Желчи нет, однако, пантера была бы убита мной, — заявила Гонорена, сердито открывая портсигар. — Благодарю вас, Генри, я отлично вижу, где стоит пепельница.

— Гона! — вскричал Вансульт, — вы переходите всякие границы.

— Возможно, что кое-кто был бы доволен вашей галантностью, но только не я. Если у меня есть руки, зрение и желание взять что-нибудь, я всегда смогу сделать это сама, без механического подчеркивания на каждом шагу моего пола.

Вансульт встал и ушел. Пока он ходил за шкурой, Дамьена спросила Хариту:

— Долго ли вы пробудете здесь?

— Все еще ничего не известно пока, — ответила девушка, взглядывая на Флетчера, который заботливо следил за ее лицом.

— Ей некуда торопиться, — сказал Флетчер, — я не люблю расставаться с настоящими людьми без особого повода, и не считаю это ни экзекуцией, ни деспотизмом.

— Но я не тороплюсь, — простодушно ответила девушка. — Наш случай — увы! — известен, я вижу! Печальный случай.

— Ну, по крайней мере, сегодня пусть не будет ничего печального, — сказала Доротея Вансульт, — в ваши годы я ходила подбоченясь, несмотря ни на что.

— Если вспоминать прошлое, то и я могу сообщить, — заметил Гедеон Вансульт, — что в молодости работал на табачных полях.

— Все вы Робинзоны, кроме меня, — сказала Гонорена, — меня, родившейся в столь богатой семье, что даже никто не верит моей искренности, когда я защищаю на каждом шагу естественные права женщины.

— Что касается меня, милая Гона, — заявила Доротея Вансульт, — я предоставила защиту моих прав Гедеону и до сих пор в том не раскаиваюсь.

В это время две негритянки, колыхая серебряные подносы, внесли угощение: засахаренные фрукты, кофе, ликер, пирожное, лед, воду, варенье и мороженое. Каждый брал, что хотел, а Харита устремилась к мороженому.

Утром Харита и Ферроль направились к блокгаузу; Харита спешила, торопясь убедить отца заманчивостью предполагаемого жилища, а потому все время опережала Ферроля, шедшего своим ровным шагом. Ей казалось, что они идут со связанными ногами.

Наконец, море начало плескаться вблизи, а стены укрепления стали видны с двух сторон. Несколько волнуясь, Харита показывала и расхваливала все подробности, точно в своих владениях.

— Вот ручей, — видишь ручей? — говорила она. — Очень удобно, вода близко; также можно стирать и мыть здесь посуду. А стены? Не правда ли, они так хороши и высоки? Хотя на том месте осыпалось несколько камней, но это какое же может иметь значение? Зато вторая стена совершенно цела. Я всходила на нее.

— Гм… — хмыкнул Ферроль. Довольно долго он говорил только «гм»… Заход в первый двор потребовал от Хариты много красноречия и уловок.