— Разумеется, — заявила Хейзел. — Я как-то раз гостила там недельку в Петоски. У одних моих друзей по фамилии Гилберт. У них был свой катер. У Айны Гилберт — это миссис Гилберт — были такие волосы — самые красивые на свете, а потом у нее случился тиф или что-то в этом роде, и она почти все их потеряла. И мы там играли в маджонг каждый день после обеда и вечером.

— Я имел в виду севернее, — сказал Чепмен. — Остров Маккинак и Верхний полуостров, Коппер-кантри.

— Ой, замечательно! — сказала Хейзел. — Колумет и Хотон, и Хэнкок! Замечательно! А прогулка на катере — просто чудо! Хотя, по-моему, я была единственной, кто так считал. Всех остальных укачало.

Капитан уверял, что это было самое суровое плавание на его памяти, а он прожил на Великих Озерах сорок лет. А в другой раз я поплыла из Чикаго в Сент-Джозеф. Тут уже поспокойнее. Мы посетили Дом Давида в Бухте Бентон. У них у всех там длинные бороды. Мы были почти в истерике, Марджолри Трамбулл и я. А в Петоски я ездила ndm`.

— На Северном полуострове много финнов, — заметил Чепмен.

— Да, у Сие как-то была горничная финка. Еле понимала по-английски. Она была финкой. Сие в конце концов пришлось с ней расстаться. Теперь у нее горничной ирландская девушка, а Дженни приглядывает за детишками. Бедный маленький Дикки, мой племянник, ему уже почти семь и у него, конечно же, повыпадали передние зубы.

Вид у него просто ужасный! Зубы так много значат! Мои друзья признаются, что всегда завидовали моим зубам.

— Кстати, о зубах, — вклинился Чепмен, — видите это?

Он открыл рот и показал на большую темную дырку, зиявшую на месте коренного зуба.

— Мне его вырвали в Милуоки позавчера. Этот парень сказал, что лучше кольнуть туда чего-нибудь, но я сказал: не надо. А он говорит:

«Да вы любитель острых ощущений». А я ему сказал, что сидел под германской шрапнелью шестнадцать месяцев и уж, наверное, не испугаюсь каких-то щипчиков. Ну, а потом он заявил, что это был один из самых трудных зубов в его практике. Корни были размером с ваш пальчик. А сам зуб был внутри весь…

— Мне только один раз в жизни зуб рвали, — не унималась Хейзел. — У меня возникли ревматические боли, и кто-то предположил, что в этом виноват зуб. Я сначала не поверила, потому что у меня такие великолепные зубы. Но я месяцами не могла спать из-за боли в руках и ногах. В конце концов, чтобы удостовериться, я пошла к дантисту, доктору Платту, и он вытащил этот зуб, — она показала на то место, где он был, — и ревматизм как рукой сняло. А было так ужасно, когда я не могла уснуть, потому что вообще-то обычно я сплю как убитая. И с тех пор, как зуб вырвали, я опять сплю, как раньше.

— А мне не слишком хорошо спится в поездах, — заметил Чепмен.

— Ой, а мне нормально. Наверное, просто привыкла. Прошлой ночью я просто великолепно выспалась. Милдред настояла на том, чтобы спать на верхней полке. Сказала, что если у нее будет возможность смотреть из окна, то никогда не уснет. Я и сама охотно согласилась бы на верхнее место. Мне все равно. Мне там даже больше нравится.

Но у Милдред это первое большое путешествие, и я решила, что выбор за ней. Мы старались получить отдельное купе, может быть, в спальном вагоне, но их все разобрали. У нас с Сие было купе, когда мы ездили в Новый Орлеан. Я спала на верхней полке.

Милдред так хотелось хоть где-нибудь уже побывать, чтобы иметь возможность поучаствовать в разговоре. Мистер Чепмен, должно быть, считал ее ужасно тупой.

Ей было нечего сказать такого, что могло заинтересовать других, и поскольку сама она в разговоре не участвовала, ее тянуло в сон даже с такими интересными и много повидавшими рассказчиками, как мистер Чепмен и Хейзел. Мистер Чепмен был настоящий денди, и так обидно выглядеть дурочкой в его глазах.

Но, что поделаешь, она была дурочкой, и эрудиция Хейзел лишь подчеркивала это. Не удивительно, что их новый знакомый толком и не взглянул на нее после ланча.

— А вы бывали когда-нибудь в Сан-Энтоне? — спросил Чепмен у своих попутчиц.

— Разве не замечательно! — воскликнула Хейзел. — Аламо!

Замечательно! И эти грязные мексиканцы! А Солт-Лейк Сити — тоже прелесть! Этот храм! А как было здорово плавать в озере — этого я никогда не забуду. Понимаешь, Милдред, вода там такая соленая, что утонуть просто невозможно. Просто лежишь на поверхности, как на полу. А еще одно чудесное место — озеро Плейсид. Я собиралась туда съездить еще раз прошлым летом с Бесс Эддридж, но она тогда была помолвлена с Харли Бейтмэном, ужасно милым парнем, когда он не пил, но просто кошмарным, когда немного выпивал. Он в колледже учился вместе с моим братом, в Мичигане. Харли там пытался проявить себя в футбольной команде, но тренер его просто ненавидел. Его отец был аптекарем и первым владельцем автомобиля в округе Берриен. Так что на Плейсид я прошлым летом не съездила, но уж следующим обязательно выберусь. Да там и зимой замечательно!

— Забавное ощущение в том месте, где раньше был зуб, — проговорил Чепмен.

— Кроме одного случая, — сказала Хейзел, — меня зубы никогда не беспокоили. Я мучалась с ревматизмом и кто-то предположил, что это могло быть из-за больного зуба, но мне просто не верилось, потому что у меня такие здоровые зубы…

— Его весь на кусочки разнесло, — сказал Чепмен.

— Но мои друзья говорят, что всегда завидовали моим зубам; зубам и фигуре. Я просто стараюсь держать в чистоте зубы, и лицо чистым, и, я думаю, в этом все дело. Но так трудно сохранять чистоту в поезде.