Учитывая все вышеперечисленные факторы,необходимо, невзирая на видимость внешней стабильности и благополучности, в чрезвычайном режиме возвращаться к изначальной модели формулы Путина. В противном случае отсутствие резких действий по укреплению ее изначальных векторов приведет не к замораживанию статус-кво, но к откату на те ненадежные позиции, на которых находился президент Ельцин в последний период своего правления. Для Путина критически важно немедленно приступить с новой силой и новой энергией к доведению начатого до логических результатов. А это предполагает безотлагательную консолидацию Администрации Президента, магнатов, медиакратов, экспертов и спецслужб. В срочном порядке должны быть выработаны и широко представлены: патриотическая идеология; последовательная и активная медийная политика в национальном ключе; принятие чрезвычайных мер в области образования и патриотического воспитания; изменение формата пропрезидентской партии в более активном, осмысленном, идеологическом ключе или формирование пропрезидентского блока вообще на новой идейной основе; формирование при Путине нового экспертного органа, строго соответствующего формату «формулы Путина». Во внешней политике требуется резкое усиление евразийского фактора, безотлагательная смена внешнеполитических экспертов. Сюда же стоит включить реальное укрепление вертикали власти, в частности — повышение активности полпредов, окончательное политическое решение проблемы Северного Кавказа в евразийском ключе. Противодействие оппозиции будет наиболее эффективно не тогда, когда против нее будет вестись целенаправленная дискредитационная кампания, а тогда, когда власть заявит решимость на практике осуществить обещанное. То есть созидательная просвещенно патриотическая политика будет самым серьезным и мощным аргументом в пользу власти. В приближающихся испытаниях Путину способна помочь только «формула Путина» — чем более он будет ей верен, тем больше он выиграет.

Многие ощущают Россию православной страной во главе с православным лидером. При этом в стране происходит масса всякой несуразицы и бед, за которые кто-то должен нести ответственность. Одни держат ответ перед прокуратурой, другие — перед лицом корпорации, будь то комиссия РСПП по корпоративной этике или церковный суд. Но уж коли мы все чаще рассуждаем о России как православной стране, то отчего бы нам не поразмышлять о том, кто же ответственен перед Христом — народ или Президент? Я не сторонник строгого деления православных христиан на воцерковленных и невоцерковленных и считаю православными всех, кто отождествляют себя с Православием. Сам я воцерковленный православный христианин, впрочем, и желаю стать такими же всем остальным. Вместе с тем в России существует отчасти автономная государственная система, которая имеет свою идеологию, свою логику, свою структуру — весьма отличные от религиозно-православной парадигмы.

Но есть еще и народ. Это совершенно замечательное явление, отдельное и самостоятельное. Народ обладает самостоятельным бытием. Мне кажется, что между этими тремя формами — Православие (Церковь), Российское государство и русский народ — существует сложная диалектика отношений, меняющихся на протяжении всей нашей истории. В России каждый политик или каждый человек, исповедующий ту или иную политическую философию, делает свой выбор относительно того, как эти понятия — Церковь, государство и народ — сочетать, чему отдавать приоритет.

Моя политическая философия основана на том, что русский народ является высшей исторической, духовной и политической категорией. Народ превыше всего. Русский народ — для меня абсолют, самоценность и самозначимость. Народ этот глубинно, до корней, проникнут лучами православной культуры и избран Промыслом Божиим для особого служения. Я не делаю четкого разделения между православным мессианством и духом русского народа, это две стороны одного и того же явления. Духовное и внимательное прочтение истории Руси показывает, что начиная с определенного момента — с середины XV века, падения Царьграда — судьба Вселенского Православия окончательно отождествилась с судьбой русского народа.

Государство — это нечто совершенно иное. В последние века оно оказывалось неизменно ниже и духа народа, и православной Церкви. Во времена Московского царства государство пропитывалось лучами церковности сверху и народности снизу, образуя некоторую гармонию и не препятствуя всеобщему спасению. Когда государство прозрачно, когда оно является инструментом «тяглового» процесса духовного и вселенского спасения, тогда все хорошо, и оно органично участвует в духовном ритме священной истории. Но в последние века, увы, это больше не так. Государство является искусственной конструкцией, отчужденной и от церковности, и от народа. Оно подает себя как нечто обладающее собственной онтологией. Онтологией, надо заметить, довольно сухой, отчужденной, гнусной. С духовной точки зрения в романовский период после раскола Российское государство выполняло в целом отрицательную роль. И любая апелляция к народничеству и Православию была поверхностна, лжива и искусственна. Народный дух дал о себе знать в Октябрьской революции (в прочтении Клюева или Платонова), но в хрущевский, и особенно в брежневский, период государство опять пришло к отчуждению от народной среды, не говоря уже о религии. Во всех бедах России следует винить современное государство как искусственно скопированную кальку с секулярных европейских образцов. В правильном сочетании государство должно быть второстепенным и прозрачным, проницаемым, анагогическим, тягловым, возвышающим; оно должно служить народу и Церкви, а не заставлять народ и Церковь служить себе. Поэтому во всех негативных явлениях нашей истории я склонен винить именно государство. Государственный фашизм, автономный этатизм в русской истории мне глубоко отвратителен. Я считаю, что самым оптимальным инструментом было бы уничтожение государства и замена его Священной Империей, басилей, полноценным православным катехоническим царством, где божественные лучи напрямую соединяются с великим богоносным народом и заставляют служить все остальные механизмы и реалии истории высшей цели, воплощенной в потайном бытии народа-богоносца. Таким образом, я жесткий противник автономного современного государства и склонен винить во всех неразберихах и мерзостях именно его. При этом столь же убежденный сторонник империи.

Напомню, что государство и империя начиная с XVI века в Европе осмыслялись как противоположности. Боден, Макиавелли, Гоббс строили свои теории «государства» в полемике с онтологией империи; концепт «государства» есть продукт отрицания концепта «империи». Государство — это десакрализированная, лишенная телоса, цели и смысла, искусственная прагматическая конструкция. Империя, напротив, нечто живое, священное, насыщенное целью и смыслом, имеющее высшее предназначение. В империи административный аппарат не обладает автономией ни по отношению к религиозной миссии, ни по отношению к народной стихии, напротив, империя и есть вселенское выражение этой миссии, рассыпающей свой свет на упругие энергии народов и культур.

Существует концепция «органической демократии», подразумевающей — по словам Артура Мюллера Ван ден Брука — «соучастие народа в собственной судьбе», когда субъектом истории действительно является личность, которая действует в каком-то культурном поле. В этом смысле я думаю, что как и народ, так и президент сегодня разделяют ответственность перед Богом за то, что происходит в стране. Это и мой глубочайший политический «символ веры». Кто творит, тот и отвечает. Вопрос — президент или народ? На мой взгляд, историю творит народ. Ответственность лежит на народе. Народ как бы задает рамку исторического развития, он ее ограничивает представлениями о возможном и допустимом. Этот коридор возможностей задает народ, потому что носителем конкретной культуры, конкретной духовности, конкретной религии, конкретной идеологии является народ в целом, а не его, пусть даже высокопоставленные, представители. Народ предлагает некоторые решения, но жизнь очень жестка по отношению к проектам, которые выстраивает народ. События, происходящие вокруг, отсекают те или иные возможности, меняя коридор возможностей, искривляя вектор развития. Самозадающееся направление истории — это некий компромисс между духовным посылом народа и реалиями, с которыми он сталкивается. Такое давление среды часто заставляет менять этот вектор. И вот тут выступают на поверхность вполне конкретные, персонифицированные герои, а не собирательные народы. Это — понимание государственности и роли народа в терминах «органической демократии». Было бы идеально, чтобы народ соучаствовал в собственной судьбе, был субъектом истории. Именно за это мы и боремся. Это правильно. Это должно быть нравственным императивом для всех полноценных политических сил России, для самого народа. Но это не статус-кво, это цель и пожелание.

Народ делегирует ответственность властелину или властной группе, политической элите. В идеальном случае это гармоничный и естественный процесс: народ воплощает во власти высшее напряжение своей воли, лучшую часть души. Тогда речь идет о «народной власти», будь то демократическая община, автократия или даже «народная диктатура». Но чаще всего в истории власть и властная элита отнюдь не народны. Есть достаточно интересная политологическая модель описания и объяснения этого обстоятельства. Эта модель утверждает, что политические элиты радикально отличны от своего народа, что правящая элита есть антинарод. Антинарод не только в социальном и функциональном смысле, но также и в расовом смысле. Польско-еврейский автор Людвиг Гумплович, незаслуженно забытый и мало известный сейчас, в своих трудах (в частности, в книге «Расовая борьба») доказывает, что элиты почти всех исторически известных государств — русского, французского, австрийского, немецкого, индусского, египетского, греческого — были изначально пришельцами, завоевателями либо представителями этнических, религиозных или культурных меньшинств. Все политические элиты — это результат внедрения в народ других этносов, которые некогда покорили местное население и создавали особую властную прослойку, «политический класс» (по Р. Михельсу). Впоследствии эта группа закрепляет свою победу в системе государства, создавая для «своих» систему привилегий и основывая стяжание благополучия вопреки народу. Власть в таком понимании является не выражением народного духа или религиозной мысли, а ксеноморфной отчужденной организацией.