Чайлд Ли
Шрифт:
— Гильзу нашли?
— Нет. Думаю, гильза срикошетила от дверной рамы или от ветрового стекла и осталась в машине Нокса.
— Так, расскажите мне о машине Нокса, — сказал Ричер.
— В город он приехал вчера, а сегодня с кем-то встретился. Может быть, с байкером. Тот дал ему машину. Нокс сделал свое дело, вернул машину и шел домой пешком, когда его арестовали. Люди, у которых мы его поселили, говорят, что его весь день не было дома. Что он был необщителен. Как будто у него что-то на уме.
— Утром я встретил его в кафе.
— Как он себя вел?
— Не очень общительно. Объяснил тем, что со вчерашнего дня ему не идет зарплата.
— Нервничал из-за своего задания.
— Прежде всего, не верится, что он пробирался сюда таким изощренным способом. Что-то слишком сложно. И он сказал, что автомобиль вынесло прямо на него. Он не мог заранее это устроить. Думаю, вы взяли не того человека.
— У него был пистолет в кармане. И он из него стрелял.
— Следствие закрыто? — спросил Ричер.
— Судя по всему, думаю — да.
— Тогда убирайте полицейских из дома Джанет Солтер.
— Не я решаю, — ответил Питерсон.
— Холланд уберет?
— Подождем, увидим.
14.55. Осталось тридцать семь часов.
5
Холланд не убрал охрану из дома Джанет Солтер. Потому что Джей Нокс заговорил. Он сказал, что носит пистолет для самообороны. Сказал, что был угнетен аварией автобуса и раздражен из-за того, что хозяева срежут ему зарплату. Поселили его к занудам, они ему не нравятся. Он долго сидел за завтраком в кафе и сидел бы еще, но ему помешал Ричер. Он еще больше рассердился и пошел бродить. Добрел до какого-то мостика через замерзший ручей и увидел дорожный знак: «НА МОСТУ ГОЛОЛЕД». Тут он вышел из себя, вынул пистолет и выстрелил в жестянку. За что готов принести извинения.
Рассказ выглядел правдоподобным. Питерсон решил, что если Нокс в самом деле был там, то его следы могли сохраниться. Он послал туда патрульную машину.
Десятью минутами позже выехавший к мосту полицейский сообщил по радио: следы видны. И он нашел гильзу. А в дорожном знаке свежее пулевое отверстие с блестящими краями.
Питерсон и Холланд согласились, что человек, которого они ищут, по-прежнему неизвестен и уже находится в городе или его окрестностях.
Пять минут спустя Нокса освободили.
Питерсон пришпилил новые фотографии места преступления к доскам в кабинете рядом с оперативной комнатой. Там его и нашел Ричер. Питерсон сказал:
— Мы сваляли дурака и потеряли массу времени.
— Не так уж много времени, — возразил Ричер. — За исключением того, что Нокс оказался ни при чем, вы, по-моему, совершенно правильно представили картину. Об этом говорит отсутствие следов на дороге. Два автомобиля остановились борт к борту. Убийца сделал знак адвокату остановиться. Адвокат остановился. Вопрос — почему он остановился?
— Но это вполне объяснимо.
— Согласен, — кивнул Ричер, — на такой дороге и в таком снегу — естественно. Ты движешься ползком, думаешь, что встречному нужна твоя помощь или он хочет что-то сообщить, и останавливаешься. Но если ты такой осторожный человек, что возишься с ботами, слушаешь по радио сводки погоды и предусмотрительно залил полный бак, тогда и в такой ситуации поведешь себя осторожнее. Передачу выключать не станешь, ногу будешь держать на тормозе. И окно, наверное, приоткроешь чуть-чуть. Но ваш адвокат так не сделал. Он поставил рычаг на «парковку», а окно открыл полностью.
— И что это все значит?
— Что он был готов к длительному разговору. Поэтому убавил громкость в приемнике. Может быть, он знал человека, который его остановил.
В оперативной комнате часы показывали 15.55. Осталось тридцать шесть часов. Питерсон сказал:
— Без пяти четыре здесь — это без пяти пять на востоке. Конец рабочего дня. Вам пора позвонить в вашу бывшую контору.
Ричер подошел к столу. Сел, набрал знакомый номер, подождал, когда ответит автомат. Набрал 110. Ответил тот же мужской голос:
— Да?
— Пожалуйста, Аманду.
Раздался щелчок, шелест и гудок другого тона. Затем голос — теплый, хрипловатый, с придыханием.
— Вы меня достали.
— Я?
— Как будто мне заняться больше нечем. Вашего участка в пяти милях от Болтона нет в министерском регистре.
— И не должно быть. Он заброшен. Может, его вообще не использовали. Полицейские говорят, что там общественные земли.
— Я проверила записи за пятьдесят лет, но о передаче его кому-либо нигде не сказано.