Есть в среде грузинских писателей и работников искусства отдельные лица, которым следует пересмотреть свои связи с врагами грузинского народа… Например, Павле Яшвили, которому уже за 40 лет, пора взяться за ум.

Серьезно подумать над своим поведением не мешало бы также Гамсахурдиа, Джавахишвили, Мицишвили, Шеварднадзе и еще кое-кому.

…Перечисленные мною писатели должны знать, что от их дальнейшего поведения, от того, как быстро они перестроятся и осудят свои прошлые дела и связи, зависит отношение к ним нашей партии и советской власти».

Еще одна цитата из отчетного доклада Л. П. Берия на XI съезде КПб) Грузии 16 июня 1938 года: «Советские писатели Грузии очистили свои ряды от гнусных предателей и шпионов — всех этих Джавахишвили, Мицишвили, Яшвили, Т. Табидзе и других, которые, являясь агентами международного фашизма и умело маскируя свое подлинное вражеское лицо, предавали Советскую Грузию и грузинский народ. В литературных организациях исчезли остатки буржуазно-националистических группировок».

Больно и обидно читать подобное в адрес крупных мастеров и искренних патриотов родной земли!..

— Поверьте, и мне тоже больно. Эти доклады действительно читал мой отец, но отчет-то принадлежал не только ему, а всему ЦК. Мы уже отмечали, что такой отчет являлся коллективным трудом. Вместе с тем, я могу назвать целую подборку разгромных статей о вышеупомянутых авторах, опубликованных в те годы. И написали их известные и влиятельные критики. Ответственность за гибель многих замечательных деятелей культуры лежит на их совести тоже.

— Мне приходилось слышать, что и самого Лаврентия. Павловича собирались арестовать, но он сумел добраться до Москвы и убедить Сталина в своей невиновности…

— Собирались, и не один раз… Первый раз попытался это осуществить Станислав Реденс, начальник ЗакЧК, деверь Сталина, муж сестры Надежды Аллилуевой. Но тогда вмешался Орджоникидзе, и все обошлось благополучно.

— Поговаривают, что Лаврентий Павлович ловко отомстил Реденсу, подстроив ему какую-то ловушку с женщиной.

— Подстраивать Реденсу ловушки, да еще с женщиной? Он был по своей натуре пьяницей и бабником. Дамы легкого поведения так и льнули к нему. Он сам оскандалился после очередной попойки, без чьей-либо помощи… Посрамленного победителя женских сердец вскоре перевели на работу в Белоруссию.

— Какие еще происки против Лаврентия Павловича известны вам?

— Второй раз отца попытался заложить сам Ежов. Был такой Кудрявцев, второй секретарь ЦК КП(б) Грузии, так как во все времена в союзных республиках вторыми секретарями назначали русских, наверное, для надзора над первыми. Однако Кудрявцев находился под сильным влиянием отца. Вдруг этого русского товарища переводят на Украину, а через некоторое время берут под стражу. Его избивают и калечат с единственной целью: получить показания на Берия. Но Кудрявцев оказался порядочным человеком: против Лаврентия Павловича он не произнес ни слова. Ежов арестовывал и других людей, способных, по его мнению, оговорить Берия…

— Чем вы объясняете такие действия Ежова? Что это — личная неприязнь к Лаврентию Павловичу или. профессиональное предчувствие реального соперника?

— Ежов был далеко не глупый человек. Он многие; годы провел в ЦК, хорошо разбирался в партийных хитросплетениях и понимал, кем его мог заменить Сталин в случае немилости.

— В Тбилиси всем знаком фешенебельный особняк на улице Мачабели, где располагался до недавнего времени штаб грузинского комсомола. Однако он известен и как бывший дом Лаврентия Берия…

— Мы жили в обычном доме на Каргановской, что по Верийскому спуску, и занимали в нем обычную квартиру из четырех комнат. Но вот к нам пожаловал Иосиф Виссарионович…

— Когда это было?

— Когда он свою мать навещал, в 1936 году.

— И вы тогда впервые увидели живого Сталина?

— Да.

— А что запомнилось из первых впечатлений?

— Родители еще отдыхали на Черном море, а я вернулся в город, потому что начался учебный год. Неожиданно они тоже возвращаются, и мама устраивает дома невообразимую суматоху. А на второй день к нам приходит Сталин. Увидев маму, он удивленно спросил: «Нино, почему ты здесь, а не в Гагре? Как узнала, что я приеду?» Он был очень недоволен, что отец отозвал маму в связи с его приездом. Когда Иосиф Виссарионович вошел, меня куда-то затолкали, но я не выдержал и вскоре вышел: мне минуло лишь двенадцать, и я не очень разбирался в этикете. Сталин подозвал к себе.

— На грузинском языке?

— Да. Он прекрасно говорил по-грузински. У меня к нему как человеку непростое отношение. Но об этом позже. Ну, я его рассматривал как божество, а он обнял меня и сказал: «Ты такой же большой, как моя Светланка. Я пришлю ее, чтобы вы познакомились». На этом наш разговор закончился.

— А какое отношение имел приезд Сталина к дому на улице Мачабели?

— Прямое. Тогда, оказывается, Иосиф Виссарионович сказал отцу: «Живешь скромно. Молодец! Но руководитель республики должен иметь хорошую квартиру». И Сталин отдал указание построить тот дом. Нашими соседями были секретарь ЦК Грузии Кекелия и Гриша Лрютюнов, работавший тогда то ли в ЦК, то ли в горкоме партии.