Флоринда связалась со мной, позвонив мне в Беркли. Она ругала меня за мои буржуазные романтичные чувства, говоря, что это абсурд — «влюбиться в нагваля». Я возражала — ведь именно Карлос сделал мне признание. Она раздраженно вздыхала. Куртуазность, настаивала она, это бич человечества, худшее из зол, «социальный заказ». Чем дальше, тем больше я понимала, что, перестав интересоваться книгами Карлоса после юношеского периода, я отдалилась от группы тех, которые пришли в это время, чтобы стать его учениками.

Флоринда намекнула, что я была поймана в ловушку ухаживанием Карлоса так же, как это было с учениками более раннего поколения. В душе я была польщена, и все же вместе с тем огорчена настойчивостью Флоринды, утверждавшей, что я неправильно истолковала свой роман. Я спросила об этом Карлоса.

— Я знаю, что я не должна чувствовать это, но я хочутебя так, как любящая женщина хочет мужчину!

Он ответил:

— Я люблю тебя точно так же, mi coraz'on! Как мужчина хочет свою женщину! Ятвой мужчина!

Про себя я решила — Флоринда была из тех, кому этого не понять.

Теперь я встречалась с Карлосом нерегулярно, и все же наша романтичная страсть росла. В один прекрасный день он притянул меня к себе, усадил на колени и уткнулся лицом мне в шею. Когда он поднял глаза, я увидела, что они блестели от слез; он сказал; — Я чувствую такую связь с тобой, такую неразрывность. Такого никогда прежде не было, amorcita, даже в отношениях с моей сестрой Муни.

Любопытно, что теперь Карлос находил гораздо меньше причин ругать меня. Возможно, это была реакция на близость, которую он жаждал и нашел, а возможно, испуг. Его критика были болезненна: моя одежда неэлегантна, я не должна держать котов, я нахожусь в «человеческой форме». Несмотря на перепутанность его ролей — отца, возлюбленного в гуру, — безумное увлечение ослепляло меня.

Карлос велел мне объявить о нашей помолвке. Я сказала всем, кроме матери.

— Почему ты просил, чтобы я сказала об этом, Карлос? — поинтересовалась я; он был обычно так скрытен.

— Я хотел посмотреть, что «Нью эйдж» сделает с тобой, если ты будешь обручена с Кастанедой.

— Что ты увидел?

— Невероятнуюзависть. Энергию тел, содрогающихся от ненависти! — Его передернуло.

Карлос наконец решил, что я была готова посетить его шаманское жилье. Он говорил о нем как о «доме ведьм» или «доме Тайши». Он подчеркивал, что это был магический дом, и поэтому мы «никогда не сможем перестроить его полностью, мы можем только сделать ремонт». Когда энергия позволяла, Карлос активно занимался плотницкими работами и ухаживал за территорией, например мостил дорожки в саду так, чтобы они напоминали ему тропинки в UCLA, на которых он впервые достиг «внутренней тишины».

Приехав за мной в сумерки, то есть в «магический час», Карлос повез меня из Брентвуда в жилой район Вествуда и остановился перед огромным причудливым архитектурным сооружением в испанском стиле, окруженном двенадцатифутовой оградой. Взяв мою руку, он провел меня через кованые ворота в зеленый, миниатюрный фруктовый сад; там были сочные фиги, кумкваты [32] , апельсины, персики. Одна стена была покрыта розмарином — я купалась в отваре побегов этого растения, срезанных самим доном Хуаном. Мы скользили, как эльфы, через волшебный сад.

Он указал на скрюченное дерева:

— Это Тайша, — сказал он загадочно. — А это, — он указал на более тонкое дерево, — Флоринда.

Мы приблизились к персиковому дереву, которое только что начало плодоносить. Я улыбнулась с надеждой. Карлос проказливо улыбнулся и дотянулся до персика, который только набирал сладость.

Сорвав его, он шепотом приказал:

— Chola, ешь здесь, все ешьздесь.

Я чувствовала себя Персефоной, пробующей гранат в Подземном мире. Мы пробирались через вытянутый по периметру сад в стиле двадцатых годов. Карлос ликовал как ребенок. Мы остановились перед дверью, единственным художественным оформлением которой были две каменные статуэтки лягушек.

— Это три Флориндины, — сказал он, — лягушка, бабочка и колибри — три существа силы.

Он махнул в сторону патио позади нас.

— Это место, где Большая Флоринда, помощница дона Хуана, стоявшая за нами, чтобы отвести нас, после того как он ушел, сгорела на моих глазах! На ней было свободное белое солнечное платье и широкополая шляпа с кружевной вуалью.

Карлос печально покачал головой.

— Она сказала, что мы настоящие задницы, невозможные эгоманьяки и что она больше не может нас ждать! Она была готова идти и, схватив одной рукой маленькую Фло, хотела утянуть ее в Бесконечность! Я схватил ее за другую руку и тащил обратно изо всех сил! И!.. Большая Флоринда сгорела изнутри! Qu'e b'arbaro!Маленькая Флоринда была в яростииз-за того, что осталась. Она заставила меня пообещать, что я возьму ее с собой в Бесконечность, ведь я украл ее шанс. Она говорила, что я обманул ее и что я должен дать ей крылья, чтобы улететь.