– И меня! Давно, за четыре столетия до тебя! Но я долго не понимал, что провести её в реальность невозможно: надо сперва изменить реальность. А когда понял, приступил к работе.

– Ты уже создавал это зелье?

– Нет. Я сумел расшифровать труды Атера, но алхимическое искусство мне чуждо… Я привык работать с куклами, и занялся поиском подходящих болванок. Одна нашлась быстро - Гектор Долус! Этого carere morte не устраивало нынешнее положение дел в Земле Страха, но он пошёл не по тому пути - сделал ставку на Низших. К счастью, я успел его спасти и отвёл к себе. Скоро Долус проникся той же идеей - созданием существ, избавленных от недостатков carere morte и наделённых всей силой Бездны.

– А я? Ты нарочно оставил записи Атера в подземельях, чтобы их нашла я?

– Да. У тебя пытливый ум, и, что более ценно, ты веришь в легенды. Гектора я направил путём науки, тебя - путём сказки. Тебе удалось пройти дальше.

– Так я тоже твоя… болванка?

– Все вы: вампиры, охотники, смертные, исцелённые, избранные. Карда, Дона… страна. Дэви был не прав, взяв своим материалом только вампиров. Я взял всех - и выиграл.

– Вся страна - твой театр кукол?!

– Не совсем. Я вкладываю в слово “куклы” другой смысл, нежели ты. Только самые простые мои куклы мертвы. Марионетки более высокого порядка живы, а высочайшие - наделены собственной волей. Их вполне можно звать уже не куклами, а детьми. Я не стремлюсь управлять, Лира! Излишек власти над временем нам, бессмертным, и без того кружит голову. Я только направляю, подсказываю… И не всем. И не всегда! Я наблюдатель. Ты должна понимать меня, ведь и ты сама - наблюдатель.

– А кто ты под маской? Это ведь ты?
– Лира усмехнулась.
– Или я говорю с очередной куклой… - прошептала она.

Тень внизу прорезали вспышки серебра, точно молнии. Наверное, это были мечи охотников. Где-то там, среди них, и Ульрик…

– Ульрик!
– выдохнула Лира. Она прижала руки к груди, впившись взглядом в далёкие вспышки молний.

– Эпохе carere morte приходит конец, - грустно сказал Нефандс.
– Ушли почти все, кто был выбран, чтобы ее завершить. И сейчас они тянут ее за собой - в небытие. Мира Вако, Гектор Долус, Карл Хортор, Филипп Латэ… Остались немногие, и среди них Дэви. Интересно, чем кончится драматический спектакль его жизни?

Лира присмотрелась и разглядела в гуще сражавшихся армий Владыку вампиров. Дэви бросился на купол Покрова, за которым укрывались раненые охотники, и прорвал его. Его сила раскидала защитников серебряного ларца, но к последнему, худенькому подростку, из туч вдруг рванулась крылатая серая фигурка. Вампирша заслонила собой юного охотника от удара Дэви. Владыка воздел руки вновь. Невидимые острия Бездны пронзили тело вампирши, отбросили в сторону, но удара охотнику вслед за этим вампир не нанёс. Он так и застыл, увидев близко юное лицо того, кого только что рвался убить. Мгновение промедления его погубило. Подоспевший Гесси снес Владыке бесмертных голову.

– Это так ты наблюдаешь?
– холодно спросила Лира.
– Это мерзко. Фу. Меня подташнивает.

– Значит, тебя тошнит от самой себя, - Нефандус засмеялся.
– Что ж, достойный финал! Теперь остались только я и Макта. В Земле Страха я почти всеведущ и всезнающ. И почти всемогущ… Но сейчас этот мир исцелится, и придёт конец царству Либитины. Надо уходить, -

Нефандус достал из ножен у пояса небольшой кинжал с желобком на лезвии и осторожно вытряхнул капли зелья из колбочки в желобок кинжала. Потом он отогнул раструб одной перчатки и вонзил кинжал себе в запястье. Сейчас вампир станет тем, кем мечтала стать Лира, но Лира даже не посмотрела в его сторону. Самым важным во все эти годы для неё было не приготовление зелья, а человек там, на Пустоши. Тот, который скоро отдаст свою жизнь Первому вампиру.

– Макта, как и подобает истинному Владыке, сам назначил день и час своего ухода, - заметил Нефандус.

– И Ульрик выбрал сам. Я… - слова давались с трудом, - …отпустила его.

– Макта готовил вас обоих давно. Он заметил вас на последнем Балу Карды, и в Ульрике сразу разглядел последнего Арденса и последнего Избранного, а в тебе - ту, которая поведёт эту жертву на заклание.

– Ч-что?
– запнулась Лира.
– Ульрик не может быть Избранным. Митто его обратил, а я - исцелила. Если б он был Избранным, Митто просто погиб бы при инициации. А Ульрик стал бы Великим вампиром.

– Во время исцеления ты не замечала ничего необычно?

– Пожалуй, замечала. Будто за его душу боролись две силы - никогда прежде у меня не было такого чёткого ощущения.

– Полагаю, Митто при инициации тоже замечал необычные вещи. Ульрик - Избранный, но, кроме того, он Арденс. Прежние выводы об особенностях владельца Дара делались на основе тех, кто не был в родстве с Основателем. А кровь Ульрика особенна, она имеет иные характеристики. Но вернёмся к Макте…

– Ты так много знаешь о Первом!

– Я - его первое дитя. Создателя поглотила ненависть к Арденсам, и он забыл всё остальное, забыл меня, но моя нить к его мыслям цела… Лита Фабер мешала Макте - она была “не той” Избранной. Первый всегда считал, что правильный Избранный вовсе не должен знать о своём Даре и действовать от чистого сердца. Макта вложил в тебя цель убить Литу. Её Дар должен был уйти к Ульрику, но некстати вмешалась Габриель. Путь Старейшего чуть удлинился. Пришлось подстроить нападение на дом Калькаров. В том пожаре погибла Габриель, и Дар оказался у Ульрика. А зачем Макте была нужна ты?
– Палач не пожелал бы отдать свою жизнь презренному carere morte, но влюблённый в тебя Ульрик сумел над этим задуматься.