Потом заговорил легат:

– Ты отдаешь себе отчет в том, как обстоят дела? Провинция Валенция, что бы она собой ни представляла раньше, чем бы она ни стала впоследствии, сейчас не стоит и ремешка от старой сандалии. Ты окажешься один на вражеской территории, а если попадешь в беду, Рим ничем не сможет и не захочет тебе помочь.

– Понимаю, – ответил Марк. – Но я буду не один. Со мной пойдет Эска.

Клавдий Иеронимиан наклонил голову:

– Ступай. Я не твой легат, но я даю тебе приказ к выступлению.

Позже, когда они обсудили разные детали, усевшись вокруг жаровни в атрии, Плацид вдруг высказался неожиданно:

– Пожалуй, мне жаль, что в вашей экспедиции нет места для третьего! В ином случае, клянусь Бахусом, я бы бросил Рим на произвол судьбы и отправился с вами!

Лицо его на миг утратило свое надменно-скучающее выражение, юноши посмотрели друг другу в глаза, и Марк впервые с момента их встречи почувствовал что-то, похожее на симпатию.

– А ты убежден, что можешь доверять своему варвару в таком рискованном деле?

– Эске? – с изумлением переспросил Марк. – Да, конечно.

Плацид пожал плечами:

– Что ж, тебе лучше знать. Лично я не решился бы подвешивать свою жизнь на столь тонком волоске, как верность раба.

– Мы с Эской… – начал Марк и осекся. Нет, он не станет выставлять напоказ свои и Эски сокровенные чувства на потеху трибуну Сервию Плациду. – Эска у меня уже давно. Он ухаживал за мной, когда я болел, делал для меня все, пока я не смог встать на ноги.

– Ну и что тут особенного? Он – твой раб, – небрежно проронил Плацид.

От удивления Марк не сразу нашелся, что ответить. Он как-то забыл думать об Эске как о рабе.

– Он делал все не по этой причине, – сказал он наконец. – И не по этой причине он идет сейчас со мной.

– Ты так думаешь? Как ты наивен, мой милый Марк, раб есть раб. Дай ему свободу и посмотришь, что выйдет.

– Я так и сделаю, – произнес Марк. – Спасибо тебе, Плацид, я так и сделаю.

Когда позже вечером Марк с Волчком, следовавшим за ним по пятам, вошли в спальню, Эска, как всегда, уже был там и, отложив в сторону пояс, на котором чистил застежку, спросил:

– Когда мы выходим?

Марк закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Возможно, завтра утром – я, во всяком случае. А сперва – держи, – и он протянул Эске тонкий свиток папируса.

Тот взял папирус, бросив на Марка озадаченный взгляд, раскатал свиток и поднес к лампе. И, глядя на него, Марк остро вспомнил и пережил тот момент, когда он снял днем с Волчка ошейник. Волк вернулся, но вернется ли Эска?

Тот поднял глаза и покачал головой:

– Большие буквы я еще понимаю, но всю надпись мне не разобрать. Что она значит?

– Это твоя вольная, ты свободен. Я составил ее сегодня вечером, а дядя Аквила и легат заверили ее. Я должен был это сделать давным-давно, но я просто легкомысленный глупец, уж прости меня, Эска.

Эска еще раз взглянул на папирус, потом опять на Марка, словно не был уверен, что до конца понимает происходящее. Затем он отпустил конец свитка и, когда он скрутился, медленно проговорил:

– Я свободен? Я могу уйти?

– Да, Эска, можешь.

Последовала томительная пауза, где-то вдали прокричала сова, и крик ее прозвучал и горестно, и в то же время насмешливо. Волчок переводил взгляд с одного на другого и тихонько поскуливал.

Наконец Эска сказал:

– Значит, ты отсылаешь меня?

– Нет! Просто ты сам волен решать – уйти или остаться.

Эска улыбнулся своей медлительной серьезной улыбкой, которая всегда появлялась на его лице как бы нехотя.

– Тогда я остаюсь. – Он замялся. – Видно, не только мне приходят в голову глупые мысли из-за трибуна Плацида.

– Видно, так. – Марк вытянул руки и легонько опустил их на плечи Эске. – Затея опасная, и я ни за что не позвал бы тебя с собой, не дав тебе права отказаться. Поиски могут ни к чему не привести, а вернемся мы или нет – известно только богам. Не следует звать с собой раба на такую охотничью тропу, зато… можно позвать друга. – Марк вопросительно заглянул Эске в лицо.

Тот отбросил тонкий сверток на постель и положил ладони поверх рук Марка.

– Я служил центуриону не потому, что я был его рабом, – незаметно для себя он перешел на язык своего народа. – Я служил Марку, и это не было рабством… Нутро у меня возрадуется, когда мы выйдем на охотничью тропу.

На другое утро, дав обещание старому другу заехать к нему осенью на обратном пути, легат вместе с Плацидом отбыл в сопровождении половины кавалерийского эскадрона. Марк смотрел, как они скачут по дороге в Регн, где их ожидали галеры, и не испытывал той щемящей боли, какую это зрелище вызвало бы у него раньше, до того, как он приступил к осуществлению своих замыслов.