— Дорогая моя, вы, как всегда, правы. — Лорд Джеффри взял Сесили за руку. — Я это знаю. Если бы сэр Майкл видел вас теперь, когда вы наконец позволили себе сбросить кокон и расправить крылья, как прекрасная бабочка, то обрадовался бы.

— Скажете тоже, бабочка. — Сесили засмеялась. — Вы отлично знаете, что папе очень не понравилось бы, что я продолжаю свои научные занятия. Хотя я согласна: ему было бы приятно видеть, что я наконец-то позволила Вайолет помочь мне с выбором гардероба.

— Сесили, мне кажется, вы несправедливы и к отцу, и к самой себе. Он вами очень гордился. Равно как и вашей матерью, упокой Господь ее душу.

При упоминании о матери улыбка Сесили поблекла.

— Да, это верно. Вот только жаль, что он воспринял ее смерть как знак того, что дамам не стоит заниматься никакими науками. Не занятия переводами свели ее в могилу, а то, что она упрямо отказывалась отдыхать, когда подхватила легочную инфекцию. Я сама неугомонная и думаю, что, если бы при маме были ее книги, это помогло бы ей пережить скуку лежания в постели.

— Ваш отец очень тяжело переживал смерть жены, — сказал лорд Джеффри. — Признаться, бывали времена, когда я боялся, что он совершит самое страшное, но все-таки он выстоял. Я уверен, ради вас. А потом он связал свою судьбу с леди Вайолет, и все снова стало хорошо.

Но Сесили знала, что это только часть правды. Вероятно, со стороны казалось, что все хорошо, но она считала, что после смерти супруги лорд Херстон так и не стал прежним. И когда дочь показала такие же способности к языкам, какими обладала ее мать, лорд Херстон сделал все, что было в его силах, дабы Сесили не увлеклась литературными занятиями в той же степени, как и его покойная жена. Но Сесили оказалась настойчивой и при помощи крестной, несмотря на отцовские запреты, сама стала уважаемым ученым. Во всяком случае, насколько это возможно для леди благородного происхождения.

И Сесили просто согласно кивнула, понимая, что лучше не ворошить прошлое.

Они еще некоторое время поговорили на нейтральные темы: о новых платьях Сесили, о бале у леди Бьюли, о последних новостях из Королевского общества. — но Сесили видела, что лорда Джеффри явно что-то гложет. Она вопросительно посмотрела на человека, которого считала практически своим дядюшкой. Долго подбирать слова было так непохоже на него.

— Что случилось?

Лорд Джеффри посмотрел на нее как-то смущенно:

— Дорогая моя, мне бы не хотелось затрагивать эту тему, особенно после того, что вы только что говорили, но я должен. Репутация вашего отца висит на волоске.

— Я думала, мы уже определили проклятие как суеверие невежественных людей, — сказала Сесили.

Еще в те времена, когда до Англии только дошли новости об исследованиях Наполеона в Египте, и даже раньше, читающую публику взбудоражила идея, что древние строители пирамид запечатали их неким проклятием, которое падет на голову всякого, кто осмелится потревожить гробницы фараонов. Всякий раз, когда умирал подсобный рабочий, или заболевал участник экспедиции, или если ящик с древностями из Египта роняли при погрузке на судно, в этом винили древнее проклятие. И не важно, что проклятия больше говорили о тех, кто начертал их на стенах гробниц, чем о тех, кто их нашел. Газеты и скандальная хроника взахлеб рассказывали истории о несчастьях и распространяли слухи, что над каждым участником экспедиции в Египет нависла беда.

Сесили уже порядком надоело, что приходится иметь дело с этими кривотолками всякий раз, когда она выходила из дому, но надеялась, что по крайней мере в комнате дня завтраков Херстон-Хауса ей это не грозит.

— Сесили, я верю в проклятие не больше, чем вы, — сказал лорд Джеффри. — Но знаю точно, что с членами этой экспедиции творится что-то неладное. Как вы знаете, я тоже там был. И пока мы находились в Александрии, случилось довольно много странностей. Теперь, задним числом, мне кажется, это был знак, что с затеей вашего батюшки что-то не так.

О том, что в Египте все пошло неблагополучно с самого начала — помимо исчезновения Уилла Далтона, — Сесили услышала впервые. И ей немедленно хотелось узнать все подробности.

— Расскажите, сэр Джеффри.

— Кроме этой ужасной истории с Далтоном, — начал лорд Брайтон, — было много разных мелочей, из-за которых мы чувствовали себя не в своей тарелке. Например, предметы исчезали где-то между площадкой раскопок и местом хранения в нашем лагере. Один из наших проводников так неудачно упал, что не смог продолжать путь. А один из местных жителей, которых твой отец нанял в помощь для переноски крупных предметов, был раздавлен насмерть упавшим саркофагом, который они не удержали.

— О Боже! — в ужасе выдохнула Сесили.

Случай, конечно, был страшный, но пока все, что рассказал сэр Джеффри, укладывалось в рамки ее ожиданий.

— Я полагаю, в предприятиях такого рода подобные происшествия случаются. Зачем приписывать их проклятию, когда можно объяснить просто неудачей?

Лорд Брайтон помолчал, теребя кружево на обшлаге рукава. Он явно чувствовал себя неловко.

— Потому что в данном случае нас заранее предупредили о проклятии прямо перед тем, как мы открыли дверь в усыпальницу. — Рассказывая, сэр Джеффри мысленно переживал все заново, и его взгляд стал тревожным. — Думаю, вы знакомы с переводчиком Гилбертом Губаром? Он неоднократно ездил в Египет в составе нашей группы.