– Что? Раннее начало половой жизни вызывает глухоту? Я сказал «чеснок».

Он обернулся и пристально посмотрел на нее. Под его взглядом девушка съежилась и зажала голые руки между коленями.

– Но... Чеснок?.. В такую жару?

Он удивленно выглянул в окно, словно только сейчас заметил, что на улице июль. Шестнадцатое число, и страшная жара – с самого утра.

– В ТАКУЮ, – с нажимом повторил он. – В ТАКУЮ, детка.

– Но ведь... – Она говорила еле слышно, опустив голову, пораженная его внезапной переменой. – Будет пахнуть... Отрыжка...

– Ты что, собираешься с кем-то целоваться? Она пожала плечами.

– Послушай. – Он достал большую сковородку и поставил ее на плиту. – Мне нужен чеснок, только и всего. Запаха не будет, успокойся.

Она снова оживилась:

– Кажется, в овощном ящике есть немного.

Он открыл ящик, покопался в хрустящей шелухе и извлек целую головку ядреного чеснока.

– Смотри. – Он быстро чистил ароматные зубчики. – В чесноке пахнет только сердцевина. Если ее вырезать, запаха не будет. Запомнила?

Она кивнула.

«Черт знает что. Она что, прогуливала уроки домоводства в школе?»

Джордж резал отливавшие перламутром зубчики вдоль и извлекал из них желто-зеленую сердцевину. Затем он взял два помидора и нарезал их кружками в палец толщиной.

Зажег конфорку, поставил сковородку и бросил на нее кусок сливочного масла. Когда масло растаяло и стало шипеть, он убавил огонь, бросил помидоры и подождал, пока они подрумянятся снизу. Затем быстро перевернул их и залил яйцами. Потом он аккуратно приподнял помидорные кружки, чтобы белок затек под них – иначе помидоры пригорят, и их не отдерешь от сковородки, – посолил и выдавил на каждый красный кружок щепотку чеснока. Подождал еще немного, пока яичный белок не схватился, и накрыл сковородку крышкой. Теперь очередь за зеленью. Он быстро нашинковал вялые зеленые кустики и отправил это все туда же – под крышку.

Через пять минут сочная ароматная яичница была готова. Даже «дорогая» сказала:

– Вкусно!

– Еще бы. Это тебе не гамбургеры жевать. Все натуральное. Сплошной белок и витамины. – Растаявшее масло, смешанное с соком помидоров, потекло из угла рта, и он ловко подхватил быструю струйку языком. – Ну вот, теперь можно и чай.

Он сходил в прихожую, достал из куртки пачку «Кэмела», отметил, что там осталось только три штуки, и вернулся на кухню.

«Дорогая» достала «Парламент экстра лайте».

«О господи! Как можно курить такую дрянь? Слишком попсово!»

Все здесь было слишком попсово – в этой типовой трехкомнатной «распашонке» с низкими потолками. Какие-то дурацкие картинки на стенах, вышивки крестиком под стеклом и пыльные цветы на подоконнике.

Чай, правда, ничего. С бергамотом. Хотя в такую жару лучше пить зеленый. С жасмином. А еще лучше – пиво с лимоном.

В одном она была права – жара стояла ужасная, и день обещал быть просто кошмарным. Но Джордж знал способ освежиться. Даешь восемьдесят по трассе, и никакой кондиционер не нужен. Упругая волна обнимает грудь, бандана перекочевала с головы на лицо, закрывает нос и рот от пыли, ветер плотно прижимает очки к переносице... Класс! Что может быть лучше?

Он допил чай, задавил окурок в пепельнице.

– Мне пора!

– Ты позвонишь?

Вопрос поставил его в тупик, но ненадолго. Ведь он не знал номера ее телефона.

– Конечно. Вечером. Сделаю все дела и позвоню.

«Какие дела? Еще не знаю, но они обязательно найдутся».

Он поцеловал девушку – быстро и с облегчением, словно ставил обязательную отметку на милицейской повестке, – и ушел.

Он вошел в соседний двор и, еще издали завидев свой «Урал», ощутил, как сердце радостно забилось. Это как первое свидание с первой любовью. Вот только первая любовь никогда не бывает счастливой, а у них... А у них все хорошо. Просто замечательно.

С тех пор как он пересек МКАД, стягивающую столицу, как «пояс верности», прошло полтора часа. И теперь он уже не думал, что все замечательно.

Он гнал байк по малознакомой дороге, сильно рискуя. Сто двадцать на «Урале» по извилистой второстепенной трассе, которую он очень слабо помнил, – это все-таки много. Но другого выхода не было. Он убегал.

Нет, начиналось-то все неплохо. Можно даже сказать – хорошо.

Едва покинув «дорогую», он полез в карман – пересчитать имевшуюся наличность. И обнаружил, что у него четыре тысячи рублей с мелочью и еще двести долларов в потайном кармане куртки – неприкосновенный запас.

Джордж прикинул. На дворе июль. Жара. В Москве делать совершенно нечего до самого сентября. А то и до октября – такому отчаянному парню, как он, и осенний дождь на трассе не помеха. Да, до октября он свободен.

А там придется ставить байк на прикол и искать какую-нибудь работу на зиму. Что-нибудь грузить, что-нибудь таскать, что-нибудь мыть или что-нибудь ремонтировать – он еще не решил что. Это не так важно. Работа найдется. Руки есть. Голова на месте. (Через полтора часа он стал сильно в этом сомневаться.) Зиму он как-нибудь перекантуется и заработает себе на лето. А там... Вольному воля...