Происшествие в метро напомнило мне о том, о чем я, впрочем, никогда не забывал. За годы жизни со мной Боб, конечно, одомашнился, но в глубине души он остался бродячим котом. Я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что большую часть жизни он провел на улице, но интуиция подсказывает, что так оно и есть. Боб – урожденный лондонец, и больше всего на свете он любит исследовать свой город. Я часто улыбаюсь про себя и повторяю: «Можно забрать кота с улицы, но нельзя забрать улицу из кота».

Есть у Боба любимые места. К примеру, он обожает маленький парк Айлингтон-Мемориал-Грин, где я спускаю его с поводка. Боб бегает по кустам и вынюхивает добычу, хотя предполагается, что он должен сходить в туалет. В парке есть несколько заросших уголков, где кот может скрыться от посторонних глаз. Не то чтобы ему это было нужно, но все-таки…

Еще Боб очень любит кладбище Сент-Жиль у церкви Филдс-Черч рядом с Тоттенхэм-Курт-роуд. Довольно часто он дает мне понять, что хочет сходить туда, когда мы идем от автобусной остановки до Нил-стрит. Кладбище Сент-Жиль – настоящий оазис тишины в одном из самых оживленных районов города, с чудесными скамейками, на которых так замечательно сидеть и наблюдать за проносящейся мимо жизнью. Любимое место Боба – у ограды, фактически, у всех на виду; его ничуть не волнуют проходящие мимо люди, он спокойно устраивается там и делает то, зачем пришел.

То же самое было, когда мы работали на Нил-стрит; Боб использовал в качестве туалета определенное место рядом с офисным зданием на Энделл-стрит. Над ним возвышалось несколько этажей кабинетов и конференц-залов, то есть ни о какой приватности и речи не было. Но разве рыжего это когда-нибудь беспокоило? Преисполненный чувства собственного достоинства, он устраивался за чахлым кустиком, делал свои дела, заметал следы преступления и уходил.

Должен отметить, что, когда речь заходит о туалете, Боб, как и все кошки, проявляет повышенную аккуратность. Сначала он выкапывает ямку подходящего размера, потом старательно засыпает ее землей. Рыжий следит за тем, чтобы со стороны ничего не было видно. Эта характерная особенность кошек меня всегда поражала. Я читал где-то, что все дело в защите своей территории.

Когда мы работали в Сохо, Боб облюбовал местный парк, один из самых красивых в центре Лондона. Впрочем, его привлекало не только это. Гораздо важнее было то, что туда не пускали собак. Значит, я мог спустить Боба с поводка и расслабиться. Рыжему очень нравилось гулять в этом парке, особенно летом. Он всегда любил птиц, которых там было бесчисленное множество. Широко распахнув глаза, он наблюдал за пернатыми и издавал странный звук, что-то вроде «раа… раа… раа». Это звучало мило, хотя, признаюсь, и довольно кровожадно. Ученые считают, что кошки, завидев потенциальную жертву, заранее изображают процесс поглощения пищи. Иными словами, тренируются жевать то, что еще не попало им в зубы.

В общем-то, в этом был смысл. Боб обожал охотиться на мышей, крыс и других мелких животных. Во время прогулки он не упускал возможности удовлетворить свои хищнические инстинкты и несколько раз гордо приносил мне добычу.

Однажды мы, обрадовавшись хорошей погоде, отправились в парк Сохо; я сидел на траве с комиксами, Боб слонялся поблизости. Внезапно он возник прямо передо мной. Из пасти его свешивалась крысиная голова.

– Фу, Боб, это отвратительно! – скривился я. – Тебе же плохо станет!

Кот не обратил внимания на мои слова. Будто он сам не знает, что делать со своей добычей! Устроившись с крысиной головой неподалеку от дорожки, он начал играть с ней, как играл дома со своей плюшевой мышкой. Обычно прохожие смотрят на Боба с восторгом и умилением. Но сегодня я замечал на их лицах в основном ужас и отвращение.

Я никогда не был одним из тех котовладельцев, кто считает своих питомцев безобидными мурлыкающими ангелами. Я прекрасно знаю, что, будучи представителем своего вида, Боб является ловким и опасным хищником. И если бы мы жили не в Англии, это бы меня серьезно беспокоило. В некоторых штатах США, в Австралии и Новой Зеландии хозяевам кошек пытались на законодательном уровне запретить выпускать питомцев на улицу после наступления темноты. Утверждалось, что эти животные наносят большой ущерб местной популяции пернатых. В Лондоне такой проблемы не было, поэтому Боб мог делать то, что ему вздумается. Если, конечно, не подвергал себя опасности.

В конце концов, мы оба получали от этого удовольствие.

Как-то раз мой друг Титч снова попросил меня присмотреть за Принцессой. Я решил отвести кота с собакой в маленький парк неподалеку от нашего дома. Честно говоря, парком это можно назвать с большой натяжкой, скорее это была баскетбольная площадка, окруженная пешеходной аллеей. Но животные были вполне довольны.

Я сидел на скамейке, Боб гулял на супердлинном поводке – и вдруг заметил белку.

Принцесса тоже ее заметила, так что они оба рванулись за ней.

Белка повела себя вполне разумно и шустро забралась на ближайшее дерево. Принцессу и Боба это не остановило.

Я увлеченно наблюдал за тем, как они пытаются согнать белку на землю. В тот миг они напоминали спецназовцев, которым поручили выманить из дома засевшего там преступника. Принцесса громко лаяла каждый раз, стоило белке высунуться из листвы. Видимо, надеялась, что зверек свалится от страха. На этот случай Боб сторожил с одной стороны, а собака – с другой.

Но белка попалась храбрая. И через двадцать минут им пришлось уйти ни с чем.