Элен украдкой достаёт кружевной платок и уходит из комнаты.

Их жалость давит на меня. Не даёт спокойно дышать. Надо просто потерпеть.

Мне стыдно за недавние мысли о самоубийстве.

Аплодисменты и разноголосые крики «Браво!» грубо вырвали меня из пучин прошлого.

Мои руки подрагивали. В горле стоял ком.

Никогда ещё память не мучила меня такими яркими образами. С того дня прошло много лет, но я чувствовал всё до мельчайших подробностей. Я как будто вернулся в свои пятнадцать.

Филдвик зашёл слишком далеко. Как он посмел прикоснуться к моим воспоминаниям! Я бы убил его, если бы мог. Но он непобедим.

Вид у Франсуа был ошеломлённый, если не сказать несчастный. Честное слово, даже на похоронах родного дяди, Паскаля де Ришандруа, он выглядел гораздо бодрее. Тяжело вздохнув, Франсуа поднёс руку к лицу.

— Что с тобой? — забеспокоился я.

— Ресница в глаз попала, — он спешно отвернулся и задрал голову.

Ага, ну, конечно. А теперь он захотел посчитать свечи на люстре или разглядеть лепнину.

Вдруг Филдвик сейчас издевался и над ним? Вдруг Франсуа видел то же, что и я? От этой догадки мне стало не по себе.

Наверное, так и случилось. Не зря ведь Франсуа решил уйти, так и недослушав концерт.

Мы вышли на улицу, утопающую в мягком свете фонарей. Я ожидал услышать хоть что-нибудь от друга, но он как воды в рот набрал. Мне даже стало грустно. Я бы стерпел любую чушь, лишь бы он просто заговорил.

«Уже уходишь, Сандерс? — я вздрогнул от голоса Филдвика и замер на месте. — Может, оглянёшься на прощание?»

Словно находясь под чарами, я обернулся.

От увиденного земля чуть не ушла у меня из-под ног: сын графа недвусмысленно опёрся о перила балкона.

— Боже мой! — вырвалось у меня. — Флориан, не надо! Не делай этого!

Но мой вопль был для него всего лишь гласом вопиющего в пустыне. С ловкостью акробата мальчик встал на узкие перила и вытянулся во весь рост.

— С ума сошёл?! Слезай немедленно! — заорал Франсуа.

В этот момент Флориан покачнулся и беспомощно вскинул руки. Каким-то чудом ему удалось удержать равновесие, однако я ни на секунду не расслабился: он замер в очень опасной позе. Ещё немного, и он полетит вниз с третьего этажа!

Франсуа выругался. Так грязно, что я такого даже от Ренара никогда не слышал.

Я ждал фатальную развязку как нечто неминуемое. У меня не было ни единого сомнения в том, что благополучно эта история не может закончиться. Мальчик либо спрыгнет добровольно, либо просто упадёт.

Но я не мог с этим смириться!

— Флориан, я понимаю, ты чем-то сильно расстроен… — я был в таком отчаянии, что с трудом подбирал слова. — Тебе кажется, что никто тебя не понимает. Может, ты на кого-то обижен… Слезь оттуда! Слезь, и мы с тобой поговорим!

Я не знал, что делать. Будь я на месте Флориана, то не слез бы даже при большом желании. Я бы свалился при малейшей попытке пошевелиться.

Флориан медленно пригнулся и, придерживаясь за перила, забрался обратно на балкон. Я хотел окликнуть его, но он зашёл в комнату.

— Вот паршивец, — выдохнул Франсуа. — Как будто не в первый раз так делает. Уж от кого, а от него я не ожидал подобного! Даже Катрин в своих суицидальных спектаклях так собой не рисковала. Она всегда ограничивалась слезами и прощальными записками в духе: «В моей смерти прошу винить злостного Франсуа де Левена, укравшего моё сердце».

— С ним надо поговорить.

— Думаешь, это будет педагогично?

— Я думаю только о том, что он сейчас в большой опасности.

— Чёрт! Тогда что мы стоим?!

Франсуа если что-то делает, то только с размахом! Он тут же рванул с места, и мне ничего не оставалось как последовать за ним.

Нам не стоило поступать так опрометчиво. Своей беготнёй по особняку мы могли запросто посеять панику среди гостей и прислуги. К счастью, мы напугали всего одного лакея, который не погнался за нами. Перепрыгивая через ступеньки, мы вбежали на третий этаж.

Я запыхался. В висках бил пульс.

— Он должен быть где-то здесь, — Франсуа уверенно направился в правое крыло.