— Кристиана? — в ужасе прошептала Элен. До этого я никогда не видел её такой напуганной, и оттого почувствовал болезненный укол совести.

А негодница Шарлотт аж разрумянилась от удовольствия.

— Да его, наверное. Представляете, что нехристи делают? Как так вообще можно! Госпожа, можно я сбегаю хоть глазком гляну? Ну, пожалуйста!

Побледневшая Элен неопределенно махнула рукой.

Мне захотелось успокоить её, сказать, что осквернили не могилу моего отца, а другую, но я смог только тихо выговорить:

— Я пойду… В школу, а то мсье Марто убьёт меня за прогул.

— Да-да, идите, — Элен, похоже, нас обоих не слушала. Она резко развернулась и быстрыми шагами направилась, должно быть, к управляющему.

Шарлотт вдруг вцепилась мне в руку.

— Ты не пойдёшь на кладбище?

— Нет.

— Но почему?!

— Деньги нужны, — выкрутился я. — Мне прогулы вычитают из жалованья.

Шарлотт расширила и без того большие глаза.

— У тебя нет сердца! Кристиан же твой отец, да?

Я вырвался из её хватки и, не сказав больше ни слова, ушёл. Хотел вообще-то убежать, но ноги болели немилосердно.

Помимо бесполезного дневника, в ларце лежало что-то ещё, но прежде чем я успел вытащить нечто, укутанное в чёрную бархатную ткань, я внезапно вспомнил о суровой реальности и бросил взгляд на часы. Из-за своих ночных похождений я бесславно проспал! Так что пришлось закинуть ларец под кровать и в спешке собираться на работу.

Всю дорогу до школы я злился сам на себя. Я всё равно не успевал, и поэтому жалел о том, что воздержался даже от беглого просмотра вещей Родерика. И мало того, что моё любопытство не было удовлетворено, меня снова стала грызть совесть. Но в этот раз я больше думал об Элен, о том, как она переживает из-за моей эгоистичной выходки. Я должен был остаться с ней, а не пытаться где-то спрятаться как последний трус.

На первый урок я всё же опоздал. Дети так самозабвенно переговаривались между собой, что они не удостоили моё появление вниманием, даже когда я прошёл через всю классную комнату к учительскому столу. Слухи о разорении могилы на местном кладбище возбуждали их так, словно к нам приехал цирк-шапито, поэтому весёлый галдёж ни на секунду не прекращался. Честное слово, я не ожидал от них такого ажиотажа, ведь по дороге на работу я не заметил никаких изменений в деревне. И как только Шарлотт всё узнаёт? Хотя школа стоит на самом её краю, и если побродить по улочкам, то возможно всплывут какие-нибудь новости…

Когда мои шумные питомцы с явной неохотой сели за парты, я пересчитал их по головам. Так и знал, не хватает. Пригляделся. Ну точно: сорванцы Жак Пулен и Жак Лефюр, верно, решили, что ради исторического события можно пропустить урок истории. Я вдруг вспомнил своего Жака и, чтобы заткнуть рот совести, переключил внимание на детей.

— Где Пулен и Лефюр? — я три раза повторил вопрос, пока его всё же услышали.

— На кладбище! А можно и нам пойти? Когда ещё такое увидишь!

Следующие несколько минут я чувствовал себя охотником, еле сдерживающим собак, одуревших от запаха потенциальной дичи. Мне это быстро надоело, но дети всё равно упорно продолжали канючить. Успокоились они только тогда, когда я догадался напомнить им о мсье Марто, который мог вдруг явиться на шум.

— Мсье Сандерс, а можно задать вам вопрос? — спросил двенадцатилетний Пьер, когда в классной комнате стало более или менее тихо.

Пьер, сын местного мельника, всегда у меня был на хорошем счету, поэтому я благосклонно кивнул.

— Только по делу.

Окинув остальных самодовольным взглядом, мол, а вас, балбесов, учитель бы даже слушать не стал, мальчик поднялся с места. Он убрал с лица длинную чёлку, которая ему уже много дней мешала, и чётко произнёс:

— Того, кто надругался над могилой, повесят или ему отрубят голову?

Если бы я не сидел в тот момент за столом, я бы точно упал. И мало того, что меня словно обухом по голове огрели, так мне ещё не дали и рта раскрыть. Классная комната мгновенно наполнилась детскими голосами.

— Ты что, дурак?! Сейчас головы не рубят!

— Рубят! Ещё как рубят!

— А ты откуда знаешь? Самый умный?!

— Да его сначала мсье Сандерс убьет! Я бы так и сделал!

Все, даже девочки, одобрительно загудели. Вот не ожидал от них такой кровожадности!

— Стойте! Стойте! — закричал Пьер. — Так нельзя!

Я с облегчением вздохнул.

— Тогда же мсье Сандерса посадят в тюрьму за убийство! — закончил Пьер и снова убрал с лица чёлку.

Сначала все пристыжено притихли, потом разразились ещё более яростными криками. Я несколько одурел от царящего передо мной хаоса. С одной стороны, мне льстило то, что дети готовы безвозмездно покрыть убийство гробокопателя и помочь мне спрятать труп, с другой — мне было не по себе… Это я воспитал этих маленьких чудовищ? Я — никчёмный педагог! Немного придя в себя, я понял ещё одну вещь: по сути, мои ученики страстно желали расправиться со мной. Интересно, стали бы они меня оправдывать, если бы узнали правду?