Съемки для Ютуба с целью компрометации? Да ради бога! Пусть делают все, что хотят. Пусть выставляют запись его допроса, того, как он называл Гитлера фюрером и спасал тому жизнь. Наплевать! Пусть даже изобьют Торопова… даже, может быть, руку сломают – пусть. Лишь бы все это закончилось. Лишь бы его отпустили, так или иначе.

Живым.

В его времени. Не в тридцать девятом году прошлого века, а…

Идиот, идиот, идиот! Нет никакого тридцать девятого года. Нет! Он прошел и исчез, испарился, рассыпался в пыль… в пыль веков рассыпался, и ветром его развеяло…

Но машина была старой. В смысле – раритетным аппаратом. Звезды отражались в ее полированном кузове, и пахло внутри новой кожей и сладковатым табаком. Торопов катался несколько раз в восстановленных машинах, в том числе и немецких. В них пахло краской, машинным маслом, почему-то окалиной – запахом старой, очень старой машины, а эта…

Хорошо хранилась, быстро подсказал сам себе Торопов. Стояла в теплом сухом гараже. Ее не реставрировали, не восстанавливали из ржавых деталей. Просто хорошо берегли. Потому она и производит впечатление новой.

А еще дорога…

Торопов не успел одернуть себя. Не сразу сообразил, что идет машина так ровно, плавно и без толчков вовсе не потому, что у нее особая подвеска, а потому, что дорога под ней гладкая, без ям и ухабов. А когда опомнился, пришлось придумывать объяснение.

Ну… Ну, знают эти подонки, этот Пауль знает, где есть возле Уфы нормальные дороги. Специально свернул на такую, чтобы Торопов забеспокоился. Специально… Они ведь знают, что Торопов – очень внимательный к деталям человек. Не могут не знать, они ведь читали его статьи, его посты на форуме… Это такая ловушка для умного человека. Ведь есть в России хорошие дороги! Есть…

Машина въехала в пригород, за окном мелькали небольшие домики в один-два этажа. Очень германские на вид. Черепичные крыши, невысокие каменные ограды, некоторые – с коваными решетками. Постриженные кусты.

Торопов не знал такого района в Уфе. Но это ничего не значило. Ровным счетом ничего. Он же не в каждом дворе был. Не в каждом районе. Мало ли что понастроили нувориши? Это ничего не значит.

Минут через десять машина остановилась. Краузе, сидевший на переднем сиденье возле водителя, выбрался наружу, подошел к воротам, освещенным фарами, и раздвинул створки. Подождал, пока Пауль загонит автомобиль во двор. Закрыл ворота.

– Прошу, – сказал Нойманн, когда Краузе открыл заднюю дверцу машины. – Выходите, товарищ Торопов. Приехали.

Торопов неловко вылез. Оглянулся по сторонам – улица была освещена фонарями – желтыми старомодными фонарями. Окна в домах были темными.

– Сколько сейчас времени? – спросил Торопов.

Часов он не носил, а мобильник у него отобрали перед тем, как Торопов сел в машину.

– Половина второго, – ответил Нойманн, глянув мельком на часы. – Все уже спят. И вам пора…

Краузе открыл дверь, поманил Торопова пальцем и пошел вовнутрь дома. Торопов – следом. Они поднялись на второй этаж по деревянной, чуть поскрипывающей лестнице.

– Вот здесь ты будешь жить, – сказал Краузе, открывая дверь возле лестницы. И добавил с неприятной интонацией: – Пока будешь жить. А там посмотрим.

Торопов вошел в комнату. Провел рукой по стене, пытаясь нащупать выключатель.

– Не нужно, – тихо сказал Краузе. – Свет включать не нужно. Просто раздевайся и ложись спать.

– А туалет?

– Потерпишь до утра. И раздевайся быстрее, я должен забрать твою одежду.

– Но…

Сталь ножа коснулась щеки Торопова.

– Я бы на твоем месте не спорил, – прошептал Краузе. – Это не самая большая твоя проблема. Всю одежду сними, вместе с бельем.

– А как же…

В комнате было темно, но Краузе ударил точно. Торопов схватился за живот и медленно осел на пол.

– Я жду… – сказал Краузе. – Я тоже хотел бы поспать… Это ты проснулся четыре часа назад, а я почти сутки на ногах. Живо!

Торопов разделся. Когда стаскивал рубашку, пуговица оторвалась, отлетела в сторону и звонко щелкнула по оконному стеклу.

– Кстати, – забирая одежду, сказал Краузе, – на окне решетка. За дверью кто-нибудь с пистолетом. Просто ложись в постель и замри. Затаись. Имей в виду, возможно, это твоя последняя спокойная ночь. Постель расстелена, насколько я знаю. Ты перед сном не молишься?

– Нет.

– Твое дело. Считаю до трех. Раз…

Торопов нащупал в темноте кровать, одеяло на ней и успел лечь, прежде чем Краузе быстро сказал «три!».

– Молодец. Значит, мы помним, что на окне решетка, за дверью кто?

– Кто-нибудь с пистолетом, – тихо сказал Торопов.

– Еще раз – молодец.

Краузе вышел из комнаты, и дверь за ним закрылась. Было слышно, как немец спустился по лестнице и что-то сказал, кажется, по-русски, но тихо, так, что разобрать ничего не удалось.