Шрифт:
В 1756 году сержант лейб-кампании Савин переправил Иоанна в Шлиссельбург. Тайно. Совершеннолетие настало. Теперь – пусть поближе к столице, непосредственный контроль и присмотр.
Тайная канцелярия, граф А. И. Шувалов [346] писал коменданту крепости полковнику Бередникову:
«В ту казарму никому, ни для чего не входить. Чтобы арестанта никто видеть не мог. Арестанта из казармы не выпускать. Когда кто впущен будет к нему для убирания в казарме всякой нечистоты, тогда арестанту быть за ширмами, чтобы его видеть не могли. Без особого приказа Тайной канцелярии не впускать в крепость никого».
346
Александр Иванович, Граф Шувалов (1710—1771), граф (1746), генерал-фельдмаршал (1761).
2
Шлиссельбург.
Опять одиночка.
Крепость, церковь, крест, колокола, офицеры караула, какие-то коменданты. Одно зарешёченное окошко, забрызганное чёрной масляной краской, железная койка, табурет, Библия, деревянный люк в полу – уборная. В блюдечке – свеча, над свечой трепещет ночная бабочка, вот и бабочка прилетела, потрепетала и уснула, на подоконнике, что ли, – живое существо.
Ещё восемь лет заключения.
В 1764 году Иоанну было 24 года, он просидел в тюрьмах уже двадцать лет.
Естественно, император был болен. Вши и нечистоты, от тюремной пищи – рахит. Двадцать лет он ни с кем не разговаривал, запрещалось – и ему, и с ним. Он говорил только с самим собой, заговаривался. Он говорил невразумительно, сильно заикался.
Искалеченный двадцатью годами тюрьмы. У него отваливалась нижняя челюсть, когда Иоанн что-нибудь пытался попросить у караульных, – так сильно он заикался.
Естественно, Иоанн перестал быть человеком в настоящем смысле этого слова, – просто существо, оно. Рыжеволосый, с белым нежным лицом, он был больше похож не на двадцатичетырехлетнего юношу, а на девушку-монахиню; он ещё ни разу не брился – ни усы, ни борода у него совсем не росли.
Несчастный дегенерат; ничего удивительного – таким его сделали исключительные условия жизни, если этот кошмар животного существования можно назвать жизнью. Пещера с решётками, свеча-огонёк, полусырое мясо.
Теперь о наследственности.
Группа историков «Русской старины» (XIX век, журнал по истории России) девять лет (1870—1879) занималась беспристрастным исследованием документов семьи Иоанна Антоновича.
Вот объективные выводы.
Причины многих важных исторических событий заключались в болезненном состоянии отдельных личностей, в руках которых находились судьбы государства. Так, сыном слабоумного Клавдия был Нерон – свирепый мономан [347] . Сыном Иоанна Грозного, страдавшего, как и Нерон, припадками мономании, был слабоумный Фёдор. В династии французских Меровингов [348] почти все короли были идиотами. Примеры наследственного помешательства находим мы в истории шведского королевского дома Вазы, в истории ганноверско-английского дома и у Габсбургов. История испанского королевского дома особенно поучительна. Вот потомки королевы Изабеллы и Фердинанда Католика [349] : их дочь, Иоанна Безумная, вышла замуж за эрцгерцога Фердинанда Австрийского. От этого брака (Иоанна – помешанная, Фердинанд – глупец и эротоман) родился император Карл V [350] . Он сошёл с ума. Его сын Филипп II был кровожадным фанатиком. Но что такое фанатизм, если не то же сумасшествие? Сын Филиппа II – инфант дон Карлос – с детства страдал припадками помешательства.
347
Мономания – помешательство на каком-либо одном, предмете, мысли и т. п., например, мания преследования, величия.
348
Меровинги – первая королевская династия во французском государстве (ок. 430—751).
349
Изабелла (1451—1504), королева Кастилии с 1474. Брак Изабеллы в 1469 г. с Фердинандом, ставшим с 1479 года королём Арагона, привёл к династической унии Кастилии и Арагона (фактически к объединению Испании).
350
Карл V (1500 – 58), император Священной Римской империи (1519—1556), король Испании (1516—1556) под именем Карла I из династии Габсбургов. Карл V возглавил борьбу с Реформацией и вёл ряд войн: с Францией за господство в Италии, с Турцией, с протестантскими князьями; после Аугсбургского религиозного мира (1555) отрёкся от престола.
Краткий очерк всемирной истории. Теперь – конкретно.
Иоанн Антонович – правнук Ивана Алексеевича (1666—1696). Иван Алексеевич – брат Петра I. В истории его называют «царь Иван».
«Царь Иван был от природы скорбен головой, косноязычен (заика), страдал цингой, плохо видел.
Жена царя Ивана, царица Прасковья Фёдоровна, выросла в предрассудках и суевериях, грамоте была обучена довольно плохо, хитрость и вкрадчивость заменяли ей ум, страдала припадками бешенства.
Дед Иоанна Антоновича Карл-Леопольд был известен по сварливому, вздорному и беспокойному характеру, был слабоват умом.
Бабка – царевна Екатерина Ивановна – могла служить типом пустой избалованной барышни. Все умственные способности её, от рождения слабые, были подавлены ещё в юности одной чувственностью.
Отец – Антон-Ульрих – не кончил полного курса наук. Белолицый, подслеповатый, золотушный, очень робкий.
Сестра Иоанна Антоновича, Екатерина [351] , сложения больного, чахоточного, несколько глуха, говорила немо и невнятно, одержима болезненными припадками.
351
Екатерина Антоновна, великая княжна, принцесса (род. в 1741 г.). Доживала свой век в одиночестве и горестном состоянии. Пережив всех своих родных (сестра Елизавета скончалась после жестокой болезни, в октябре 1782 г., брат Алексей – в октябре 1787 г., брат Пётр – в январе 1798 г.), оставшись одна, Екатерина пожелала возвратиться в Россию и поступить в монастырь. С этой целью она в 1803 году препроводила письмо к императору Александру 1, которым просила о дозволении ей «постричься в монахини». 9 апреля 1807 г. она скончалась и была погребена в Горзенсе, там же, где сестра её и братья.
Вторая сестра, Елизавета, подвержена частым головным болям, страдала помешательством в 1777, но после оправилась.
Брат – Пётр – имел спереди и сзади горбы, кривобок, косолап, страдал геморроидальными припадками, прост, робок, застенчив, молчалив, до обмороков боится вида крови.
Второй брат – Алексей – совершенное подобие своего брата в физическом и нравственном отношении».
Комиссия по генеалогии обобщает:
«Достаточно, наконец, взглянуть на силуэты этих несчастных, чтобы по профилям, по неправильной форме голов их догадаться о врождённом их слабоумии. Болезненное состояние Иоанна Антоновича само по себе не только лишало его всяких прав на престол, но едва ли могло допустить и самостоятельное пользование правами простого гражданина».
Это – синтез и анализ через сто пятнадцать лет.
То же пишут и современники.
Овцын, комендант Шлиссельбургской крепости, доносил:
«Май 1759 год.
Он (Иоанн Антонович) в уме несколько помешался.
Июнь 1759 год.
Видно, что сегодня гораздо более помешался прежнего.
Апрель 1760 год.
Арестант временами беспокоен».
Капитан Данила Власьев и поручик Лука Чекин, непосредственные представители Тайной канцелярии, надзиратели, показывали на суде:
«Ни единого нами не замечено момента в течение восьми лет, когда бы он настоящим употреблением ума пользовался».