Лешие представляют собою среднее между дьяволом и косматым чудовищем. Они скитаются вокруг лесов и по лугам, в лесу ходят наравне с деревьями, по траве наравне с травою, принимая их вид.

Прохожие часто обманываются призраком и заходят в глушь леса, отчего говорят, когда кто запутается в лесу: «Эка куда завел его леший!» или когда кто рассердится: «Леший тебя побери!» Ночью кричат лешие по-звериному и по-птичьему, свищут и ревут. Если лешему попадется человек, то он сначала шутит с ним, потом хватает его и защекочивает до смерти. От щекотания избавиться можно произнесением слова «чеснок». Если прохожий собьется с дороги, то думают, что леший обошел или запутал его, но и тут есть средство выйти из беды: должно немедля выворотить верхнее платье и надеть наизнанку. Отсюда вошло в употребление говорить, когда увидят наряженного в вывороченное или какое-нибудь другое странное платье: «Эка леший!»

По разным местам рассеяны рассказы о русалках. В Тульской губернии сохранилось предание о лесной русалке: она молоденькая, прекрасная лицом и прелестная, как девица; она поет и живет в густом лесу. Русалка эта совершенно безопасна во все время года, кроме русальной недели; в это время она качается между двух деревьев, хохочет, аукается с людьми, ходящими по лесу; обманывает их, принимая голос знакомых и привлекая к себе лестью, защекочивает до смерти. Некоторые из поселян, особливо дети, так напутаны этим преданием, что во время русальной недели ни за что не пойдут в лес и даже со страхом идут в соседние деревни. Многие с божбою утверждают, что им случалось много раз видеть русалок. На русальной неделе во вторник крестьяне поминают удавленников. Родня умершего приносит на могилу покойника блины, вино и красное яйцо, которое разбивает на могиле за упокой души удавленника; потом пьют вино и закусывают блинами, причем призывают русалку:

Русалке оставляют часть блинов и после уже отправляются по домам.

В Смоленской губернии кроме русалок лесовых существуют водяные, которых также боятся дети во время русальной недели. В этих местах верят еще, что русалки и лешие заводят людей в непроходимые места, сбивают с дороги и заставляют ходить по одному и тому же месту несколько дней сряду. Кажется, все знакомо, а выйти не могут. Когда лесовой идет по лесу, тогда он ровен с лесом; а когда идет по лугу, тогда ровен с травою. Лесовые и водяные имеют свои отдельные друг от друга владения; посещают даже ярмарки. Отличаются от людей тем, что у них завернута пола серяна (армяка), вместо правой на левую сторону; пояс завязан без узла, потому что на узле есть крест; оборы (веревочки или ремни у лаптей) закручены в одну сторону, а не крестообразно. Они всегда стоят к солнцу спиною, и человечки в глазах (зрачках) у них вверх ногами.

Лесовые и водяные пьют водку, играют в карты без крестов (трефей) и один другому проигрывают свое имущество, оттого-то в ином месте бывает много рыбы, а в другом ничего; в ином месте бездна дичи и зверей, а в другом ровно как никогда ничего не бывало, между тем все знали, что здесь или там всего водилось много.

Лесовые и водяные также дерутся: оттого в самую тихую ночь слышен по лесу грохот и треск, а на воде, когда и рыба спит, бывают всплески.

В Сибири думают, что русалки во время русальной недели играют с парнями и девушками или, по тамошнему выражению, декуются. В прочих местах России бывает гулянье под именем русального.

Русалки и водяные представляются вообще тоскующими и враждебными. Они — то души младенцев, плод незаконной любви или умершие без крещения; то злые духи, преследующие человека и принимающие на себя разные виды по произволу.

Неделя от седмицы св. Отцев называлась на Руси в древности русальною [76] а сами забавы русальи или скоморошьи. Праздновавшие русальи представляли беснование чертей. Одни в виде человека ходили по улицам, били в бубны, играли на волынках и на свирели; других надевали на себя, чтобы их не узнали, скураты или личины (маски) и смеялись над христианской набожностию. Из Стоглава (состав. 1550 г.) видно, что накануне Иванова дня, Рождества Христова и Богоявления мужчины, женщины и девицы сходились с хохотом и рукоплесканием на ночное веселие и шумную забаву, превращавшуюся в чувственное наслаждение; пели бесовские песни, плясали и скакали. По происшествии ночи шли с великим криком к реке, как беснующиеся, и умывались водою. Церковь наша строго воспрещала эти забавы, налагая разные духовные наказания.

Западная церковь преследовала русалии (гуsalia), происходившие после Пасхи, когда расцветали розы; оттого Св. Пятидесятница называлась розовою пасхою, а самое воскресенье розовым.

Известно всем, что папы ввели в обычай освящать в этот день золотую розу. В бытность в Риме императора франков Карла В. папа поднес ему в подарок вместо красного яйца золотую розу, а потом многие папы посылали от себя знаменитым монархам или великим людям, в коих они нуждались, золотую розу, что считалось тогда за величайшую почесть. Древние римляне посыпали могилы своих друзей и родных розами, думая, что они услаждают души умерших.

Русалки были страшны для наших предков, потому они выдумали противу них изгнания и проводы. Девицы и женщины собирались с разных улиц деревни или города с пением веселых песен для того, чтобы ободрить друг друга. Они становились по углам с чучелом, которое было в виде женщины и представляло русалку, потом составляли хоровод, в средине коего женщина с чучелом производила

смешные телодвижения и скакала. Пропев песнь, они разделялись на две половины: оборонительную и наступательную. Одни защищали свое чучело от нападений, другие бросали им в глаза песок и обливали водою. Наконец, все толпой отправлялись в поле; там разрывали чучело и разметывали его по воздуху. Это называлось проводить русалочку. Девицы, которые не могли защитить своих русалок, возвращались домой печально, веря, что последние не дадут им покоя в первую ночь супружества и что они будут преследовать их, пока не прибегнут к предохранительным средствам опытных знахарей.

Провожание русалок совершается и ныне почти с тем же самым обрядом в первый понедельник после Троицы, который называется русальньм провожанием, а воскресенье русальным заговением.

Еще во времена идолопоклонства существовали в нашем отечестве весенние забавы, которые господствовали долгое время по распространении христианской веры и потом превратились в семик. В старину девушки и пожилые женщины сходились на окрестный близ Киева луг и пели разные сладострастные песни или плящущая толпа выходила из города и деревень с зелеными ветвями в руках и плясала около поставленного в поле истукана, который украшался цветами полевыми, сучьями зеленых деревьев и разноцветными лоскутьями. Лет 20 тому назад мне случилось видеть в малороссийских и великороссийских городах и селениях возвращающиеся из лесу толпы людей, предводимые плясунами и плясуньями с зелеными ветвями в руках. Толпа пела, а перед нею скакали плясуны. Это происходило накануне Троицына дня. Из песен и обычаев видно, что в семик производились гадания при реке и колодезе; делали там вопросы; умывали глаза водою, чтобы они не болели, и бросали туда мелкую монету. На зеленые святки, которые именовались в древности семицкою и русальною неделею, совершаются поныне гадания в то время, когда весна в великолепном своем наряде: луга убраны цветами, лес в зеленой одежде и воздух благоухающий. И для кого наряжается юная природа в новую одежду, убирает себя цветами? Она встречает семик, словно невеста своего жениха. Но кто такой этот семик? — Наши предания изображают его юношей веселым, ласковым, рассыпным на веселости и задушевным приятелем масленицы. Таковым можно видеть его на лубочных картинках, где он принимает в гости масленицу и величает ее русскими прибаутками: