Шрифт:
Жалоба русской девицы, плененной татарами:
На беседе сидят три татарина, Три собаки, наездники. Пред ними ходит красна девица, Русская девочка полоняночка, Молода Марфа Петровична. Во слезах не может слово молвити, Добре жалобно причитаючи: «О, злосчастная моя, буйна голова! Горе горькое, моя руса коса. А вечер тебя матушка расчесывала, Расчесала матушка, заплетала. Я сама, девица, знаю, ведаю, Расплетать будет мою русу косу! Трем татарам, наездникам». Они те-то речи, татары, договаривают, А первый татарин проговорит: «Не плачь, девица, душа красная, Не скорби, девица, лица белого; Асдему, татарину, достанешься. Не продам тебя, девицу, дешево; Отдам за сына за любимого.В горе не должно кручиниться, говорили наши прадеды:
А и горе, горе, гореваньице! А и в горе жить, не кручинну быть; Нагому быть, не стыдитися; А и денег нету перед деньгами, Появилась гривна перед злыми днями. Не бывать плешатому — кудрявому; Не бывать гулящему — богатому; Не отростить дерева суховерхого, Не откормить коня сухопарого, Не утешити дитя без матери, Не скроить атласу без мастера. А горе, горе, гореваньице! А и лыком горе подпоясалось, Мочалами ноги изопутаны. А я от горя в темны леса, А горе прежде век зашел; А я от горя в почетный пир, А горе зашел, впереди сидит; А я от горя на царев кабак, А горе встречает, уж пиво тащит. Как я наг-то стал, насмеялся он.Изведение брата напоем лютых кореньев.
Кабы по горам, горам, по высоким горам, Кабы по долам, долам, по широким долам, А и по край было моря синего, И по тем и по хорошим зеленым лугам. Тут ходила, гуляла душа красна девица, А копала она коренья, зелье лютое. Она мыла те кореньица в синем море, А сушила те кореньица в муравленой печи, Растирала те коренья в серебряном кубце, Разводила те кореньица меды сладкими, Рассычала коренья белым сахаром И хотела извести своего недруга; Невзначае извела своего друга милого, Она по роду братца родимого. И расплачется девица над молодцем, Она плачет, девица, причитаючи: За<на>прасно головушка погибнула!Об удалых с усами молодцах:
Ах! доселева усов и слыхом не слыхать; А слыхом их не слыхать, и видом не видать; А нонеча усы проявились на Руси, А в новом усольи у Страганова. Они щепетно по городу похаживают. Собиралися усы на царев кабак, А садил и ся молодцы во единый круг. Большой усище и всем атаман: Сам говорит, сам усом шевелит. А братцы усы, удалые молодцы! А и лето проходит, зима наступает, А и надо чем усам голову кормить! На полатях спать и нам сытым быть. Ах, нутеж ко, усы, за свои промыслы! А мечитеся по кузницам, А накуйте ножей по три четверти, Да и сделайте бердыши И рогатины и готовьтесь все.Докончим выписку из старинных песен забавной сказкой о дурне. Это характеристика, достойная внимания:
А жил был дурень, А жил был бабин, Вздумал он, дурень, На Русь гуляти, Людей видати, Себя казати. Отшедши дурень Версту-другу, Нашел он, дурень, Две избы пусты, В третьей людей нет. Взглянет в подполье, В подполье черти Востроголовы; Глаза, что часы, Усы, что вилы; Руки, что грабли: В карты играют, Костью бросают, Деньги считают, Груды переводят! Он им молвил: «Бог вам в помочь, Добрым людям». А черти не любят! Схватили дурня, Зачили бити, Зачили давити. Едва его, дурня, Жива отпустили. Пришедши дурень Домой-то плачет, Голосом воет. — А мать бранити, Жена пеняти, Сестра-то так же. «Ты, глупый дурень, Неразумный бабин! То же бы ты слово Не так же бы молвил: Будь враг проклят Именем Господним Во веки веков, аминь! Черти б убежали, Тебе бы, дурню, Деньги достались, Вместо кладу». — Добро ты, баба, Баба бабариха, Мать Лукерья. Сестра Чернава. — Потом я, дурень, Таков не буду.* * *
Пошел он, дурень, На Русь гуляти, Людей видати, Себя казати. Увидел дурень Четырех братьев, Ячмень молотят, Он им молвил: «Будь враг проклят, Именем Господним». Бросилися к дурню Четыре брата, Стали его бити, Стали его колотити; Едва его, дурня, Жива отпустили. Пришедши дурень Домой-то плачет, Голосом воет, — А мать бранити, Жена пеняти, Сестра-то так же. «А, глупый дурень, Неразумный бабин! То же бы ты слово, Не так же бы молвил; Ты бы молвил Четырем братам, Крестьянским детям: «Дай вам Боже! По сту на день, По тысяче на неделю». Добро ты, баба, Баба бабариха, Мать Лукерья, Сестра Чернава. Потом я, дурень, Таков не буду. * * *
Пошел же дурень, Пошел же бабин, На Русь гуляти, Себя казати. Увидел дурень Семь братов: Мать хоронят, Отца поминают; Все тут плачут, Голосом воют. Он им молвил: «Бог вам в помощь, Семь вас братьев, Мать хоронити. Дай Господь Бог вам По сту на день, По тысяче на неделю». Схватили его, дурня, Семь-то братов: Зачали его бити, По земле таскати, Валяти. Едва его, дурня, Жива отпустили. Идет-то дурень Домой-то, плачет, Голосом воет. Мать бранити, Жена пеняти, Сестра-то также. «А, глупый дурень, Неразумный бабин! То же бы ты слово Не так же бы молвил, Ты бы молвил: прости, Боже благослови! Дай Боже им Царство небесное, В земле упокой, Пресветлый рай всем. Тебя бы, дурня, Блинами накормили, Кутьей напитали». Добро ты, баба, Баба бабариха, Мать Лукерья, Сестра Чернава. Потом я, дурень, Таков не буду. — * * *
Пошел он, дурень, На Русь гуляти, Себя казати, Людей видати. Навстречу ему свадьба, Он им молвил: прости, Боже благослови! Дай вам Господь Бог Царство небесно, В земле упокой, Пресветлой рай всем! Поехали дружки, Наехали бояре, Стали дурня Плетьми стегати, По ушам хлестати. Пошел, заплакал, Идет да воет. — Мать его бранити, Жена пеняти, Сестра-то также. «Ты, глупый дурень, Пошел он, дурень, Неразумный бабин! То же бы слово Не так же бы молвил, Ты бы молвил: Дай Господь Бог Новобрачному князю Сужено поняти, Под злат венец стати, Закон Божий прияти, Любовно жити, Детей сводити», Потом я дурень, Таков не буду. —