— Вижу, вы хорошо знаете, чего хотите, — кивнула она. — И еще то, что вы очень горды.

Селестина слегка наклонилась в седле и коснулась моей руки. Ее глаза подернулись поволокой, будто на них навернулись слезы. Моя позиция ее тронула. Она поняла и оценила по достоинству то, что гордость была, по сути, моим единственным достоянием.

Я начала понимать, почему Элис подружилась с ней. Она могла бы стать и моей подругой, поскольку никогда и никоим образом не выказала свое пренебрежение моим социальным статусом.

Когда-нибудь я расскажу ей о своем открытии относительно Элис. Но не сейчас. Я была, по определению ее брата, колючей, как еж. И всполошенной. Так что в тот момент мне никак не хотелось рисковать.

Элвин присоединилась к нам, и Селестина еще раз выразила бурный восторг по поводу ее успехов в верховой езде. Затем мы вернулись домой. Чай нам подали в пуншевой комнате.

Какой замечательный день!

Коннан Тре-Меллин вернулся домой в самый канун конного праздника. Я была рада, что он не появился раньше, потому что Элвин могла выдать себя своим волнением. Мне предстояло участвовать в одном из состязаний, которое называлось смешанным, так как в нем позволено было участвовать женщинам.

Тапперти, который знал о моем участии в празднике, категорически возражал против того, чтобы я садилась на Диона.

— Что вы, мисс, это никак невозможно! Вот если бы вы взяли Джасинт, когда вам ее хотели подарить, тогда вы бы уж точно получили первый приз. Эта кобыла создана для побед. Старина Дион — хороший и надежный конь, но он никоим образом не чемпион. Как вы смотрите на Ройял Ровера?

— А что, если мистер Тре-Меллин будет возражать?

Тапперти хитро подмигнул мне.

— Не будет. Хозяин поедет на Майской Заре, так что старина Ровер будет свободен. Ну а если, паче чаяния, хозяин и скажет мне: «Оседлай-ка для меня Ройял Ровера, Тапперти», что ж, тогда я, так и быть, оседлаю ему Ровера, а для вас, мисс, останется Майская Заря. Хозяин любит, когда его лошади побеждают.

Очень хотелось блеснуть перед Коннаном Тре-Меллином, поэтому я приняла предложение Тапперти. В конце концов, обучая верховой езде дочь хозяина, я вольна брать любую из лошадей, разумеется, заручившись согласием старшего конюха.

Вечером накануне праздника я подарила Элвин брошь. Подарок вызвал неописуемый восторг.

— Это хлыст! — воскликнула она.

— Ты заколешь им свой галстук, — пояснила я, — и надеюсь, он принесет тебе удачу.

— Обязательно принесет, мисс, я это точно знаю!

— Не стоит чересчур на это рассчитывать. Запомни, удача приходит только к тем, кто ее действительно заслужил.

И процитировала первые строки старинного стихотворения, которое нам с Филлидой рассказывал отец.

— Так вот… А когда будешь прыгать, — продолжила я, — не забудь, что нужно идти в прыжок только вместе с Принцем.

— Не забуду.

— Волнуешься?

— Не могу дождаться. Время тянется так медленно.

— Ты и не заметишь, как оно пролетит.

Этим вечером, зайдя пожелать ей спокойной ночи, я присела на краешек кровати, и мы долго беседовали о завтрашнем празднике.

Девочка явно была перевозбуждена. Я пыталась ее успокоить, сказала, что она обязательно должна поспать, иначе утром будет выглядеть сонной и уставшей.

— Но как же я могу заснуть, мисс, если мне совершенно не хочется спать? — спросила она.

Я могла гордиться своими достижениями. Несколькими месяцами ранее, когда я только прибыла в «Маунт Меллин», эта девчушка боялась даже сесть на лошадь, а сейчас она с таким нетерпением ждет начала состязаний…

При этом я предпочла бы, чтобы Элвин все же не сосредотачивалась так на своем отце.

Она так страстно жаждала его одобрения, что это стремление окрашивалось оттенком разрушающего чувства тревоги.

Я пошла в свою комнату и вернулась с книгой стихов Генри Лонгфелло.

Сев рядом с кроватью, начала читать вслух. Ничто так не успокаивает душу и разум, как эпическая поэма «Песнь о Гайавате».

Я часто вспоминала строки из этого произведения, когда мне не удавалось уснуть. И тогда я чувствовала, как события мира, в котором я живу, отходят на второй план, а я отправляюсь в скитания по первобытным лесам, где «стремительные реки… в пропасти срываются».