Я приподнялся на локтях, отметив про себя, что бинты кто-то додумался изнутри вымазать чем-то неизменно противным, и посмотрел в зеркальце, которое стояло на тумбочке рядом и терпеливо ждало своего часа. Из него на меня бросил удивленный взгляд похудевший и какой-то салатовый молодой человек со взъерошенными темными волосами длиной с два пальца. Его глаза опухли, а волосы были немыты. Я протер глаза левой рукой, а затем провел ею по шершавой щетине и средних размеров подбородку и устало, словно весь день бегал или участвовал в философских спорах с профессиональным демагогом, плюхнулся обратно под мягкое теплое одеяло.

– Значит, мы теперь одной породы... Ктори, а сколько времени я тут лежал?

– Несколько дней, я же сказала.

– И ты меня тащила до Веоры?

– Нет, тащил Жог, я была просто спутницей, я же сказала. Весело было! Я могу донести до города еще троих таких, как ты, а он пыхтел до самых ворот!

– И ты ему не помогла?

– Хотела, но, сам подумай, девушка сильнее такого громилы, как он?

– Да уж. А что с моими друзьями?

– Я не знаю. Честно. Постарайся об этом не думать. Да, у тебя зубы режутся. Заметил?
– Ктори показала рукой в перчатке на мой рот.

Как же чесались десны! Там, где находятся клыки. А я понял это только сейчас. Пощупав языком резцы, легко было заметить, что они теперь ощутимо больше обычного. Зубы еще страшно болели.

Даже не обращая внимания на то, что Ктори сменила нежелательную для нее тему, я начал чесать языком везде, куда мог достать. Ох, надеюсь, это сон!

– Что - сон?
– спросил прибывший Жог, закрывая дверь.
– Представь, оборотни съели двух моих друзей! Вот гады, а? Надо бы их всех сжечь. Да, Редви? Ты Редви?

Я опять сказал последнюю мысль вслух.

Пришел мой черед класть свою руку на руку Ктори. Она прямо покраснела от ярости, в глазах начало гневно искриться - недобрый признак. Она попыталась вырваться, но теперь это было не так-то просто. Теперь и я был оборотнем. Осознавая это, наверно, Ктори поняла, что теперь не одна, и может злиться на Жога вместе со мной. И она, так и не выдернув руки, снова подобрела. Высокий курчавый лесоруб, ничего не заметив, переключил тему:

– А что с тобой такое, ведь это шрам не от волка, как говорила Ктори? Кстати, она не отходила от тебя ни на шаг, когда ты лежал без памяти. Я тоже не отходил, ну почти, - сказал он не без гордости.
– А все-таки этих оборотней надо истребить. Вот я, повстречай оборотня, ка-ак всадил бы ему осиновый кол в сердце!

Мы с Ктори, подчинившись внезапному дикому чувству, которое было сильнее нас, дружно засмеялись. Думаю, ни она, ни я не смогли бы объяснить причину нападения хохота. Мне представлялось, как Жог берет обычную деревянную палку и пытается проткнуть заразившую меня девушку. Ох, если бы он знал, кому он это все рассказывает... Вдруг я резко прекратил смех. Что это со мной? Я уже начинаю думать, как оборотень! Нет, надо с этим кончать. Нужно оставаться человеком всегда, животные есть животные, оборотни есть оборотни, а человек есть человек, и изменить его дух никто не в силах...

– Друзья, почему вы смеетесь? Я ничего не понимаю! Или вы просто завидуете моей храбрости? Эгей! Вы меня слышите?

– Да, Жог, прости, все в порядке. Ты нас рассмешил. Ты что, и правда думал, что против оборотня можно пойти с осиной?
– Стараясь превозмочь смех, прохихикала Ктори.

– Нет, но их вроде так убивают. О, похоже, пришли маги вас осматривать, - прислушиваясь к звукам за дверью, сказал Жог.

– Что? Ты привел на мой осмотр магов? То есть пригласил?! Ктори, баррикадируй вход!..

Я решил вскочить, схватить первый попавшийся стул и побежать к двери, но раны не позволили. К счастью! Иначе попал бы в очень щекотливое положение.

Что с рукой? Она как будто напряжена, хотя напрягать ее я и не думал! Я пошевелил ногами и шеей. Все тело было странно напряжено.

Тем временем дверь открылась, издав примерно такой же скрип, как и мои мозги, после пробуждения и без полунедельной смазки плохо пока еще разработавшиеся.

– Здравствуйте, раненый. Мы тут для вашего осмотра. Не вставай, тебе этого нельзя делать!
– Знакомый суровый голос возвестил, что передо мной мой отец, и он заметил мое жгучее подсознательное желание встать. Родное лицо!!!

Родное лицо за прошедшее время обзавелось новенькими свежими морщинами, а глаза - запасными мешками. С десяток волос, словно какие-нибудь повстанцы, сменили цвет на серебристый (десять при количестве сохранившихся до наших времен волос отца - ощутимое количество), в том числе на кустистых бровях, из-под которых, как хищники, выглядывали и впивались в меня бурые глаза с маленькими зрачками. Нос у моего отца (кстати, точь-в-точь копия моего!) сейчас покраснел, как и мешки под глазами, а ощетинившаяся за дни и ночи ожидания волевая нижняя челюсть чуть подрагивала.