— Бедный, бедный Ленни... — Трейси уронила лицо в ладони. — Это все случилось так быстро.

— Нет, мама. Если в его смерти кто и виноват, так это я. Я и Мишель. Мы дурачились, вместо того чтобы вернуться на яхту. Погода портилась. Просто я увидела... его руку. У меня сорвало крышу. Но как только я добралась сюда, решила, что когда-нибудь все это всплывет в моей памяти и у меня будет нервный срыв. Но не сейчас.

— Это благоразумно, — одобрила Оливия.

— Ливи права. Об этом можно говорить до бесконечности. Жаль, что мы не можем как-нибудь... похоронить Ленни, — произнесла Трейси.

— Мам, он похоронен там, где он хотел бы быть похороненным.

— Он так любил свою жену...

— Я уверена, что к тому времени, когда мы доберемся до Сент-Томаса, от него мало что останется. Но, возможно, там есть какой-нибудь медицинский эксперт, который сможет собрать достаточно, чтобы она могла похоронить его. В подобных случаях так и поступают, — вставила Холли.

— Зачем мы это обсуждаем? Это сплошная теория. Давайте- ка лучше думать, как выбраться отсюда, — вмешалась Оливия.

— Заткнись и иди к штурвалу, — холодно бросила ей Холли.

— Уж кто-кто, а жена Ленни поймет. Не его смерть, но все остальное. Мишеля там не было. — Кэмми плотно сжала губы и покачала головой.

— Я еще раз попробую связаться по радио, — сказала Трейси. — Я делаю это каждый час на всех частотах, но пока ничего не получается. — Она направилась в кубрик. Оливия спустилась вниз.

Они слушали, как Трейси сообщает, что яхта «Опус» идет в северном направлении, и произносит французскую аббревиатуру, просьбу о помощи, с незапамятных времен используемую всеми, кто терпит бедствие.

— Одну минуту! — внезапно донеслось до них. — Да, это «Опус». Мы пассажиры, капитана нет... Я не пойму, что вы говорите. Как называется ваше судно? Ода? Мода?.. Простите, я вас не понимаю. У нас нет ни парусов, ни двигателя. Вы не могли бы сообщить о нас властям? Конец связи... я не слышу вас... Пожалуйста, повторите. Конец связи. — В эфире опять было тихо.

Трейси спустилась вниз.

— Я не знаю, услышали они хоть что-нибудь из того, что я говорила...

Холли нашла в аптечке Ленни экседрин [41] и заснула, опять пытаясь передать послание своим сыновьям. Как жаль, что я так часто пыталась отделатьсяют вас и отдохнуть! Я думала, у нас еще очень много времени. И я вспоминаю, как нам было весело вместе. Мне всегда удавалось рассмешить вас. Не забывайте об этом.

Холли Сольвиг не была склонна к сентиментальности. Она даже не расплакалась, а гордо улыбнулась, когда ее сыновья, придя из детского сада, застенчиво вручили ей два керамических отпечатка своих ладошек и стихотворение о том, как эти ручки скоро перерастут ее собственные. Но сейчас ее подушка была мокрой от слез, которые скатывались из уголков глаз. Она начала молиться святой Анне. Прямо и без обиняков она сообщила ей, что еще не готова расстаться с жизнью, но если это действительно необходимо, то, пожалуйста, не могла бы святая покровительница всех матерей пожалеть Кэмми? Холли считала бы это особым одолжением, как, впрочем, и ее мать, с которой, Холли была абсолютно уверена, святая Анна была на «ты».

Кэмми проснулась в тот самый момент, когда она уже почти ударилась об пол. Девушка распласталась на животе, кровь из разбитого рта брызнула на пол. Ее мать пыталась встать на ноги, упершись одной рукой в свою койку, а другой в стену.

— Мы на что-то напоролись, — сказала Кэмми.

— Ты ушиблась.

— Это ерунда, мам. Я зубом разбила губу. Я приложу к ней чистую тряпку.

— Но с чем мы столкнулись?

Кэмми схватила фонарь, который она держала под подушкой. В неярком луче света показалась наклоненная под сорок пять градусов лестница. Хватаясь руками за ступеньки, она выбралась наружу. Внезапно яхта содрогнулась и выровнялась. Раздался глухой удар. Оливия завизжала. Послышался голос Холли:

— Тихо, Лив! Давай посмотрим, что там случилось. Все равно тебя никто не слышит.

— Я не звала на помощь! — обиделась Оливия. — Это вырвалось непроизвольно.

Кэмми посветила фонарем вокруг.

— Мам, посмотри, нет ли в трюме воды. Проверь, не протекает ли днище от этого удара.

— В целом, здесь сухо, — донесся до нее голос Трейси.

— Видимо, мы налетели на подводный риф, но корпус уцелел. Почему никто не управлял яхтой? Оливия, ты должна была нести вахту.

— Я не знаю, как заставить эту штуку плыть прямо! — по-жаловалась Оливия.

— Я думала, у тебя богатый опыт управления яхтами, — сказала Трейси.

— Яхтами с моторами! Плюс у меня все тело болит, после того как я ее тащила из воды. — Она ткнула пальцем в сторону Кэмми. — Я всего лишь прилегла на несколько минут в салоне.

— Значит, никтоне управлял судном? — Трейси как будто подросла, став выше своих шести футов. Холли с восторгом ожидала, что наконец-то она сорвется и врежет Оливии. Но Трейси усилием воли взяла себя в руки. — Оливия, послушай. Я не могу делать все. Холли больна, а у меня не хватает сил. У тебя нет выбора. Ты нас всех подвела, покинув мостик. Нас мог раздавить круизный лайнер или сухогруз. — Трейси втащила Оливию на мостик и положила ее руки на штурвал. — Если потребуется, я привяжу тебя здесь. Я не шучу.