— Возможно.

— Говорят, у вас дисциплина держится на штрафах.

— Дисциплину мы соблюдаем. Чтобы я сказал, а кто-то ослушался? Такого не может быть. У нас не принято возражать, спорить, доказывать свое, тем более возмущаться. Сказано — делай. Что касается штрафов… За пять лет я не снял ни одного трудодня.

— А что, если кто-то увольняется до конца сезона?

— Он много теряет. Его рассчитывают по тарифу, то есть по десять рублей в сутки. Если, допустим, у него сто трудодней, то получит тысячу рублей вместо трех тысяч.

В клетчатой ковбойке, в джинсах, невысокий, но плотный, шевелюра с густой проседью. Виктор Васильевич несуетлив и невозмутим. Старатель он опытный, в любой ситуации разбирается, можно сказать, с закрытыми глазами. Но, узнав, что напряжение все еще не подано, и он заволновался: два часа гидравлики стоят. «Надо было самому съездить», — сказал он. И минут через двадцать не выдержал: сел за руль машины, я — рядом. По пыльной, тряской дороге мы проехали километров семь, пока не заметили монтера на столбе. Внизу, задрав голову, стоял электрик. Оказывается, молнией раскололо два столба. И дождя-то не было, а линия выведена из строя. Только через час был включен рубильник и возобновилась работа на гидравликах.

Перед ужином сижу в кабинете Коваля, привожу в порядок записи в блокноте. Виктор Васильевич накануне упомянул о пачке писем на окне. Поискал, действительно, есть письма. «Прошу принять». «Хотел бы у вас работать». «Прошу дать вызов». Пишут из Прибалтики, Донбасса, Молдавии, Узбекистана, из Ленинграда, Москвы…

У артели большой выбор кадров. Но не сказать, что у нее полный комплект. Толковые специалисты, организаторы ей нужны. И она их ищет.

А вот на столе листок в клетку. Докладная Ковалю. Механик Гудков просит уволить машиниста Иванова, «так как он не умеет работать».

Кажется, участь машиниста Иванова решена. Уж слишком серьезный аргумент: не умеет работать.

Такие, как он, артели не нужны. С ними она расстается без раздумий и без сожаления.

С утра — встреча с главным бухгалтером артели Ниной Николаевной Овчинниковой.

— Бухгалтерия у нас довольно простая, — говорит она. — Меньше, чем обычно, статей баланса. Учет проще. Но объем работы большой. Мы работаем вдвоем. Недавно третьего человека дали.

Следуя разрешению Немцова, Нина Николаевна ответила на все мои вопросы, назвала все цифры.

Итак, расходы артели в прошлом году составили 2 миллиона 500 тысяч рублей. На горные работы ушел 1 миллион 370 тысяч, на строительство — 626 тысяч. За аренду техники артель заплатила 600 тысяч рублей амортизационных отчислений.

Теперь доходы. Всего — 6 миллионов 200 тысяч рублей. В том числе горные работы дали 3 миллиона 575 рублей, прибыль от строительства — почти миллион. Даже капитальный ремонт оборудования выгоден: чуть меньше 500 тысяч рублей дохода. Дорожные работы тоже «с плюсом»: 340 тысяч рублей. Семь процентов прибыли отложено на создание фондов. К распределению: 3 миллиона 463 тысячи рублей. Осталось эту сумму разделить на количество трудодней и получить всех интересующую цифру: 32 рубля 74 копейки за трудодень.

Такой была бухгалтерия в прошлом году. Примерно такой она будет и нынче. Должна быть.

Иначе — провал. Прежде всего председателя артели и его заместителя. Затем — главных специалистов и начальников участков. Затем — всех остальных.

В случае провала «все остальные» могут сетовать на своих начальников. Председателю переложить вину не на кого. Вся иерархия обрывается на нем.

Поэтому главная задача председателя — сделать все, чтобы на один трудодень выпало 32 рубля с копейками. Больше того нельзя, это потолок (разумеется, искусственный). Меньше — тоже нельзя.

Нынче у Немцова впервые случился сердечный приступ. Один. Потом другой. Перенервничал. Из-за стройки. Он видел, что стройка неминуемо разорит артель: расценки мизерные. А объединение уперлось — и ни в какую. Полгода прошло, а договор не подписан. Не может Немцов подписать его. Это же приговор артели подписать. Свое собственное бессилие признать. Свой провал.

А что он может? Что? Пожаловаться на Алексея Петровича Бокова? Кому пожаловаться-то? Кто разбираться станет? Кто у артели защитник? Никто. Только ее собственный авторитет. Ее трудолюбие. Ее производительность труда. Ее гуж. Без артели объединению тоже плохо. Планы-то ему не вытянуть. Без артели никак нельзя.

Они нужны друг другу. На этом все и держится.

Нет, не напрасно председателю и заместителю установлен коэффициент 1,7. Артель проголосует за этот коэффициент, если они обеспечат полноценный трудодень. Начальникам участков могут выставить 1,5. Рядовым строителям — особо отличившимся! — коэффициент 1,3.

Бремя на председателе тяжелое. Не всякому под силу. Не всякий согласится, если и смог бы. Однако и заработки, конечно, не привычные. Шутка ли сказать, дневной заработок Немцова 55 рублей. О таких деньгах мы и не помышляем. А о такой работе?