В одном из культурных слоев имеются свидетельства быстрого и внезапного захоронения. Это значит, что ископаемые остатки сохранили приблизительно такое расположение, какое им придали древние обитатели прибрежной стоянки. Жилое пространство стоянки неоднородно: оно делится на две части. В этих частях — юго-восточной, где располагался очаг (древнейший бесспорный очаг на сегодняшний день), и северо-западной — находок очень много. А между ними на пространстве в 5–6 метров плотность находок заметно ниже.

Ассортимент предметов в этих частях неодинаков. Около очага концентрируются базальтовые и известняковые орудия труда — рубила, отщепы, скребки, наковальни и «молотки» для колки орехов. Кремневых орудий и кремневых осколков немного. Вокруг очага довольно много и древесных остатков, но, как ни удивительно, среди них почти нет кусочков со следами огня (таких найдено всего два). Также весьма впечатляет набор съедобных растений, среди которых нашлись водяные орехи, колючая кувшинка (Euryale ferox), желуди, оливы, лесной виноград (Vitis sylvestris), а также стиракс лекарственный (Styrax officinalis). За этими растениями приходилось ходить в лес, до которого от стоянки был неблизкий путь. Скорлупа орехов и желудей обожжена — значит, прежде чем расколоть орехи, люди обрабатывали их огнем, так орехи легче трескаются. Вокруг очага ученые нашли и остатки нескольких крупных крабов.

В северо-западной части стоянки концентрируются кремневые отщепы, большей частью необожженные, и базальтовые осколки. А еще там много рыбьих костей. Добычей древних рыболовов были в основном крупные усачи-барбусы (до 1 м). Сравнение с естественным разнообразием рыб древнего озера говорит то ли о привередливости древних рыболовов, то ли об умении ловить лишь определенные виды рыб. Кроме того, их добычей были и черепахи.

Останков млекопитающих довольно много: слоны, представители собачьих и парнокопытных и, естественно, вездесущие грызуны. Но они распределены по площади более или менее равномерно.

Ясно, что около огня предки людей кололи орехи, ели крабов, использовали каменные орудия. А отойдя от костра на некоторое расстояние, они могли заняться изготовлением орудий, раскалывали камни, ели рыбу и — иногда — припасенные орехи. Зато обглоданные кости бросали повсюду (Alperson-Afil et al., 2009).

Таким образом, функциональное разграничение жилья возникло еще в нижнем палеолите, задолго до появления «высших» представителей рода человеческого, сапиенсов и неандертальцев (древние обитатели Гешер Бенот Яаков вполне могли иметь отношение к предкам обоих видов). В каждой части жилого пространства принято было выполнять определенные действия. Очаг служил средоточием жизни социума, а подальше от него нужно было делать менее разнообразную, «черновую» работу. Едва ли такая сложная и организованная жизнь была бы возможна без членораздельной речи или хотя бы какого-то ее прообраза.

По-видимому, примерно от 800 до 300–200 тыс. лет назад большая и разношерстная совокупность полуразобщенных человеческих популяций, условно объединяемых под общим ярлыком Homo heidelbergensis, развивалась на просторах Африки, Европы, юго-западной и центральной Азии. Средний объем мозга этих людей был почти таким же, как у нас с неандертальцами (до 1100–1400 см3). С. В. Дробышевский (2010) отмечает, что особенно сильно у гейдельбергских людей развилась теменная доля, в первую очередь ее надкраевая область. Любопытно, что надкраевая извилина теменной доли — это один из участков мозга, который возбуждается у современных экспертов, овладевших палеолитическими технологиями, когда они изготавливают ашельские рубила, но не когда они мастерят более примитивные олдувайские орудия (см. главу «Душевная механика», кн. 2).

Гейдельбергские люди (Homo heidelbergensis). Африка, Европа, Азия, 0,8–0,13 млн лет назад.

Гейдельбергские люди были умелыми охотниками, о чем свидетельствуют, в частности, метательные копья возрастом 400 тыс. лет, найденные возле Шёнингена (Германия) в 1995 году (Thieme, 1997). Копья сделаны из стволов молодых елей, центр тяжести у них расположен так же, как у современных метательных копий, острые концы обожжены для твердости.

Примерно 300–200 тыс. лет назад в некоторых из этих популяций начался плавный переход от позднеашельских технологий (относимых еще к нижнему палеолиту) к более сложным — среднепалеолитическим. В среднем палеолите двусторонние ручные рубила — бифасы, характерные для ашеля, — по-прежнему оставались в моде, но к ним добавилось много нового. Главным отличием среднепалеолитической каменной индустрии является широкое распространение орудий, изготовленных из отщепов, предварительно отколотых от «ядрища». В частности, вошло в моду изобретенное несколько раньше «леваллуазское расщепление» — весьма хитрый способ производства плоских каменных орудий с острыми краями [39] . Камень сначала аккуратно обтесывали по краям, делая выпуклую заготовку, напоминающую черепаху (следы сколов похожи на пластины черепашьего панциря). Затем сбоку готовили «ударную площадку» и, наконец, точным ударом по этой площадке «черепаху» откалывали от основного камня. Получалось почти (или совсем) готовое плоское лезвие с одной гладкой стороной и одной — «черепаховой».