— Замечательно. Получила море информации для статьи.

— Выходит на этой неделе?

— Нет, я над ней еще работаю. Большая статья. Журналистское расследование.

— Знаешь, Свен будет счастлив.

— В каком смысле? — Она явно смутилась.

— Мы видели его ответы на вопросы для «Красавчика Сити». (Патти смотрит на меня и смеется.) Когда ты решила его опубликовать?

— Ах вот ты о чем. — До Лиз наконец-то дошло. — В начале недели звонила Табита и сказала, что, по ее мнению, он подходит идеально.

— Ты не рассказывала.

— Неужели? Наверное, просто забыла. Прости.

— Я давным-давно тебе говорила, что ему не терпится стать Красавчиком. Мне казалось, ты согласилась с тем, что материал со Свеном будет никудышный. — Надо признаться, я разозлилась. Лиз знала, что публикация статей о Свене может помочь мне, и все же отказала ему. Даже когда он звонил ей лично. А теперь ей звонит Табита, и вдруг его пропускают в прессу. — И вообще, я думала у тебя есть все его данные. Зачем тебе понадобилось заставлять его отвечать на все эти вопросы?

— Просто я тут кое о чем подумала. Возможно, мы сменим формат, пока тема не стала слишком скучной. — Она переводит разговор на другую тему. — Ну как отпраздновали вчера вечером?

— Еще как отпраздновали, — отвечаю я, — а Патти увидела такое, что в ее возрасте лучше не видеть. Язык Табиты в ухе Свена.

— Ух ты! — вскрикивает Лиз. — Становится все горячее.

— Лиз… — Я неожиданно вспоминаю о своих обязанностях пресс-атташе. — Это не для публикации.

— Сначала ты об этом не говорила…

Вот. Журналистский ход. Перед тем как сообщать новость, обязательно следует сказать, что она не для публикации, в противном случае журналист может оспорить ситуацию. И новость может уйти в печать.

— Брось, я рассказала тебе как подруге.

— Вот ты зараза…

— Как тебе будет угодно.

— Ну… — кажется, она задумалась. — Я пока что не стану об этом писать. Может быть, когда-нибудь эта новость придется очень кстати. Мне пора. — Лиз кладет трубку, и в этот момент я замечаю, что ко мне направляется Тони Янгер. В его руках гигантский букет огненно-красных роз с длинными стеблями. Патти тоже замечает его и кричит:

— Тони, ты разобрался с этой девицей из «Миррор»? Хочешь, я сделаю так, что она перестанет зазывать тебя выпить, а?

Несколько смущенный, Тони кивает в знак согласия.

— Орла, — говорит он, оказавшись у моего стола. — Это тебе. — Он сует букет мне в руки. — В качестве извинения. Признаю, что я был не прав. Патти мне все рассказала, что я могу сказать? Мне неловко. — Он пожимает плечами и качает головой. — Мне очень стыдно за все, что я тебе наговорил. Вот, — через мое плечо он смотрит на дверь в кабинет Табиты. — Я лучше пойду. Кое-кто подсматривает, а я не хочу навлекать беду на чью-либо голову. Увидимся.

Он уходит, я читаю надпись на карточке: «Искренние извинения от неблагодарного красавчика».

Раздается звонок в дверь. Долгий звонок, действующий на нервы, врезается в утреннюю тишину. Я открываю один глаз и смотрю на подсвеченный циферблат будильника, стоящего рядом с кроватью. В шоке открываю второй, когда вижу цифры: ноль, восемь, ноль, ноль. В ряд. Кто может звонить в мою дверь в такую рань субботним утром? Я сажусь, пытаясь проснуться.

— Финн? — кричу я. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, — отвечает Финн глухим голосом. Это значит, что он зарылся лицом в подушку.

— Тогда это, наверное, чертовы Свидетели Иеговы. Возьми трубку интеркома и скажи, чтобы катились куда подальше. — Я устраиваюсь в прежнее положение и пытаюсь заснуть, как вдруг звонят снова.

— Финн, — кричу я опять, — пошевеливайся! — Вот что значит быть квартирантом, который не платит за жилье. Ты тут же превращаешься в бесплатного слугу, при этом время от времени в твой организм попадают пища и безалкогольные напитки. А иногда и в тебя.

— Сейчас, подождите, — бурчит он в интерком своему загадочному собеседнику. — Доставка, — сообщает он мне. — Из «Белья-Невидимки». Забрать?

— Да! — ору я, выпрыгивая из постели, и ищу халат. Нахожу его там же, где бросила вчера утром. На полу.

Я снова обыскиваю комнату и нахожу одну тапочку под подушкой, а другую на подоконнике. Появляются смутные воспоминания о том, как в четверг вечером я вернулась домой после празднования с Патти, но посреди этого переполоха я отправляю эти воспоминания обратно в забвение. Где прощаются все последние прегрешения.