Меня особенно раздражал пафосный хлам — вещи, которыми я владела, но пользовалась лишь в мечтах. Например серебряные столовые приборы, сохранившиеся с нашей свадьбы, или бежевые туфли на очень высоком каблуке. Разновидность этой категории — устаревший хлам. Например, я обнаружила в комоде свалку пластиковых рамок для фотографий, от которых давно отказалась, так как пользуюсь качественными рамками.

Кроме того, имелись еще и неудачные покупки. Порой вместо того чтобы признать, что я купила ненужную вещь, я откладываю ее на дальнюю полку в надежде, что она «когда-нибудь пригодится». Например брезентовая сумка, которой я воспользовалась лишь однажды, сразу после покупки, или непрактичные белые брюки.

Оценив всю ситуацию, я обратилась к средоточию беспорядка в доме — моему платяному шкафу. Я никогда не умела правильно складывать вещи, и на полках громоздились неаккуратные стопки рубашек и свитеров. На плечиках висело слишком много одежды, и мне приходилось прикладывать силу, дабы что-то достать. Горы носков и футболок забивали ящики, из-за чего их трудно было закрыть. Отсюда я и начну уборку.

Чтобы как следует сосредоточиться, я осталась дома, когда Джеми повел девочек в гости к родителям. Как только за ними захлопнулись двери лифта, я принялась за дело.

Мне известны рекомендации насчет того, что в моем случае полезно потратиться на новый платяной шкаф, дополнительные короба для одежды, которые легко разместить под кроватью, или новые вешалки, на которые можно вешать по четверо брюк. Однако у меня было единственное средство — мешки для мусора. Я отложила один мешок для того, что надо выбросить, другой — для того, что можно отдать, и углубилась в разборку.

Прежде всего мне следовало избавиться от вещей, которые никто никогда больше не будет носить. Прощайте, старые тренировочные штаны! Потом я стала отбирать вещи, которые, судя по всему, вряд ли надену. Прощай, серый свитер, едва прикрывающий пупок! Потом выбор стал труднее. Серые брюки мне нравились, но я не могла решить, с какой обувью их носить. А вот неплохое платье, но ходить в таком мне некуда… Я заставила себя припомнить, сколько времени та или иная вещь носилась. Если не могла припомнить — выбрасывала.

Потом я стала ловить себя на разных уловках. Когда я говорила: «А это, я, пожалуй, буду носить», — это означало, что на самом деле я это и не носила. «Я это надевала» могло означать, что платье было надето два раза за пять лет. «Я могла бы это носить» следовало понимать как «Я это ни разу не надевала и никогда не надену».

Закончив с платяным шкафом, я перебрала его снова. В конце концов передо мной появились четыре мешка одежды, а в шкафу стала кое-где видна задняя стенка. Я больше не чувствовала себя угнетенной — наоборот, воодушевленной. Наконец-то я избавлена от лицезрения своих ошибок! Больше не нужно суетливо разыскивать каждую вещь.

Освободив немного места, я захотела большего. Я использовала все возможные средства. Зачем мне, спрашивается, тридцать дополнительных вешалок? Я избавилась от всех, оставив лишь несколько, и это вновь позволило высвободить место. Выбросила несколько сумок от покупок, которые годами хранились непонятно зачем.

Поначалу я планировала рассортировать только одежду на вешалках, но, преисполненная энтузиазма, принялась и за полки с носками и футболками. Вместо того чтобы перебирать их содержимое, я просто их опорожнила и стала укладывать назад только то, что действительно носила.

Разглядывая опустошенный шкаф, я торжествовала. Столько освободилось места! Меня больше не терзает чувство вины!

На другой день мне захотелось сделать следующий шаг.

— Сегодня мы займемся кое-чем забавным, — сказала я Джеми, который смотрел спортивные новости по телевизору.

— Чем? — заинтересовался он, не выпуская пульт из рук.

— Мы наведем порядок в твоем шкафу.

— Ну хорошо, — согласился он. Меня не удивила его реакция, Джеми любит порядок. Он выключил телевизор.

— Но мы не будем много выбрасывать, — предостерег он меня. — Большинство этих вещей я ношу постоянно.

— Да, конечно, — ласково сказала я. А про себя подумала: «Посмотрим…»

Разборка его шкафа действительно оказалась забавой. Джеми сидел на кровати, пока я извлекала вешалки из его шкафа, по две сразу. Гораздо менее озабоченный, чем я, он то кивал, то мотал головой — за исключением одного раза, когда он воскликнул: «Никогда в жизни не видел этих брюк!» Ему удалось избавиться от целого мешка одежды.

В последующие недели, открывая свой наполовину опустевший шкаф, я заметила парадокс: хотя передо мной оставалось гораздо меньше одежды, мне казалось, что ее у меня стало больше, потому что в шкафу осталось только то, что я действительно собиралась носить.

Кроме того, ограниченный выбор одежды позволил мне почувствовать себя счастливее.

Хотя люди верят, что им больше по душе богатый выбор, на самом деле избыточные возможности выбора обескураживают. Вместо того чтобы приносить людям удовлетворение, широкий спектр возможностей парализует.