Шрифт:
— Да, — согласился Эдриан, — я очень высоко ценил тебя. Как видишь, мы оба оказались в дураках — и ты, и я.
Как он несправедлив! Стараясь удержаться от слов, Нора вонзила ногти себе в ладонь. Пусть умершее остается мертвым, а прошлое пусть истлеет до конца. Но теперь, когда они уже пошли по этой дороге, Нора не могла остановиться. Слова полились сами собой.
— Значит, ты думал, что Я волшебница? Разве ты не знаешь, как убеждают девушку? Меня заперли, не кормили и не поили. Неужели ты думаешь, что я могла питаться святым духом три года, пока ты не вернулся с континента?
— Двадцать дней.
Норе показалось, что эти слова грянули, словно гром, и эхом отразились от стен, но повторение не прояснило их смысл. Двадцать дней?
— Я не...
— Я нашел тебя через двадцать дней.
Двадцать дней...
Она начала дрожать и не могла поднять на него глаза. Ей вдруг показалось, что это самое опасное дело на свете. Двадцать дней... Значит... Нет, это невозможно!
— Я видел, как ты сидела рядом с ним на помосте, — бесстрастно говорил Эдриан, и его голос, как река, уносил Нору в преисподнюю. — Одетая в зеленое платье, с оранжевыми цветами в прическе. Он что-то шептал тебе на ухо. Ты улыбалась. Ты еще пролила свой кубок ему на колени. Но он не расстроился. Он смеялся и гладил тебя по голове. Воплощение нежного жениха.
Нора оледенела. Тронь — и она рассыплется на снежинки. Он приходил за ней!
Нет! Не может быть! Он лжет!
— Кто-то рассказал тебе эти подробности!
— Кто в этой толпе посмел бы заговорить со мной? — Он хрипло расхохотался. — Твой отец и брат отрезали бы такому человеку язык за оскорбление.
Она замотала головой. Он лжет! А если нет, то, значит, он был там. Если он вернулся так быстро, всего через несколько часов после свадьбы...
Она с силой стукнула кулаком по ладони. В тот день Гризель сварила ей дурманящий отвар. Чтобы усилить его эффект, Нора изрядно напилась вина. Часы проходили, как в дреме. Она потом так и не сумела вспомнить подробностей. Только представить себе, что он был тогда рядом... Так близко, что видел ее, что к нему можно было подбежать... А она сидела на помосте и медленно умирала, потому что у нее вырвали сердце.
Сейчас она не могла вынести мысли, что он вернулся за ней, не могла думать о прошлом и даже на мгновение не могла представить, что все могло быть иначе.
Та девушка с разбитым сердцем была для нее незнакомкой. Нора никогда больше не сможет страдать так, как она.
— Теперь уже все равно, — бесцветным голосом проговорила она. Да, теперь не имеет значения, что он все-таки пришел за ней. — Все в прошлом. Все кончилось.
Эдриан молчал. Ее собственное сердце стучало так громко, что ей казалось, будто в кладовой сделалось шумно. Нора прижала ладонь к груди и впилась ногтями в кожу у выреза. Сейчас ее интересовала только эта боль, такая простая и понятная.
Он вдруг спросил:
— Ты уверена, что все кончено?
В горле Норы заклокотало. Она сама не поняла, что означает этот звук. На противоположной стене колыхалась тень Эдриана — свет лампы превратил его в темного, пугающего монстра.
«Ты уверена, что все кончено?»
Нора пальцами загасила пламя. Дыхание вырывалось из ее груди короткими, болезненными толчками. Ей казалось, что она повисла над бездной и сейчас вся ее жизнь разобьется на мелкие осколки. Эдриан вот-вот заговорит, и она не выдержит.
Но Эдриан молчал. Тишина становилась все плотнее и стеной отделяла их друг от друга, но эхо его слов металось по комнате.
«Ты уверена, что все кончено?»
Нора притянула к груди колени и спрятала в них лицо. Слезы медленно катились по ее щекам, обожженные пальцы горели.
Глава 8
Лорд Джон считал, что нужно выбить из Норы правду. Эдриан это предвидел. Женщина, которую не мог защитить муж, чей отец был в изгнании, а брат вне закона, уже не считалась леди, достойной почтения и подобающего обращения. Кроме того, неблагоприятное воздействие опия дурно отразилось на испорченной от природы натуре лорда Джона.
— Это не самая разумная линия, — заметил Эдриан, сидя в кресле, пока лорд Джон расхаживал по кабинету. За переплетами окна висело серое, тяжелое небо. Иногда ветер швырял в стекло холодные капли дождя.
Лорд Джон резко повернулся:
— Но ведь она...
— Захотите ли вы, — с терпением продолжал Эдриан, — объяснять его величеству, почему подвергли жестокому обращению леди, которая была представлена ему в Сент-Джеймсском дворце?
— Но ведь она мерзкая якобитка! Вас здесь не было, и вы не видели, что она натворила. Заманила меня... Она... она...
Его гнев уже выглядел комично.
— Ранила вашу гордость, — закончил фразу Эдриан. — Не каждая женщина тает при взгляде красивых мужских глаз.
Лорд Джон потер лоб. Синеватый цвет лица придавал ему вид воскресшего покойника. Создавалось впечатление, что он никогда не обуздывал свой нрав.
— И что дальше? — возмущенно выпалил лорд Джон. — Вы сделаете вид, что ничего не случилось? Думаю, вас такой выход устроит, иначе бы пришлось объяснять, почему вы отсутствовали на месте.