Она облетела вокруг моей головы, а аромат корицы усилился.

— Я оставлю тебя в покое, если ты будешь держаться подальше от моего мальчика.

— Твоего мальчика? Ты что, его мамочка?

— Конечно, нет, я его де… — она замолчала и пригрозила пальцем. — О, а ты хороша, но недостаточно хороша. И совершенно точно недостаточно хороша для моего прекрасного, сладкого, очаровательного Эйдана. Сейчас я расскажу ему, что ты вылезла из окна.

Я позволила ей отлететь на несколько метров, а потом сказала:

— Ладно.

Она с визгом остановилась и обернулась.

— Ладно? Я думала, что ты пытаешься улизнуть от него?

— Я пыталась, но ты заставила меня передумать. Он же такой милый, — она полетела назад. Жужжание ее крыльев усилилось. — Мы пойдем на свидание.

— О нет.

Я улыбнулась.

— О да. Настоящее свидание. Больше никакого притворства. Мы будем держаться за руки. И обниматься.

— Нет, нет, нет, — она носилась туда-сюда, как сумасшедшая. — Никакого свидания, никаких рук, никаких объятий. Ни за…

— И в конце вечера мы будем долго… смачно… целоваться, — она взъерошила мне волосы, пролетая мимо и задев пару прядей крылышками. Оу. — Если ты не забудешь, что мы встречались.

Она зависла перед моим лицом и сердито посмотрела.

— Ладно, — она кивнула. — Я дам тебе фору. Но я не смогу вечно его удерживать, — она упорхнула, но потом вернулась, остановившись прямо у меня перед глазами. — И он все равно бы тебя не поцеловал.

А потом она исчезла.

Я пряталась, потом слилась с толпой детей, направляющихся к автобусам, спрятав волосы под украденную шапочку. Больница была моим самым надежным убежищем, потому что там было людной и никакие «улаженные дела» шерифа не убедят моего папу отпустить меня. Я нашла нужный автобус и расслабилась только, когда мы проехали мимо ворот.

Облегчение не продлилось долго. Визг шин. Резкий запах жженой резины. Мимо пронесся Мазерати, повернул направо, оставляя после себя следы на асфальте, и остановился перед другим автобусом, заставляя его затормозить. Эйдан, а потом и Тристан, выскочили и побежали к автобусу, стучась в дверь. Я заметила номер. На этом автобусе я обычно ездила.

Не зная, сколько Чародеев на меня охотится и сколько автобусов они собирались обыскать, я прошла вперед и вышла на следующей остановке. Выспросив направление у какого-то ребенка, в скором времени я была в центре и направлялась в больницу, прячась в переулках.

Тротуар был пуст, когда ударило видение. Мой разум пронесся по туннелю к безлюдному месту у озера, где Калиферия появилась из тумана, прошлась по поверхности воды и вышла на пляж, отряхиваясь от воды. Картина была такой реальной, что я вздрогнула от брызг. Она вонзила в землю когти и высоко подняла мокрую морду. Все четыре желтых глаза остановились на мне.

Она меня видела. Я чувствовала это. Она соединилась с моим мозгом, моей психикой, с моим всем. Я чувствовала ее присутствие во мне, словно яд отравлял каждую клеточку моего естества. Ни один из демонов в моих видениях раньше не замечал меня и никак не соединялся со мной.

В панике я заставила себя вернуться назад в свое тело. Я привалилась к ближайшему зданию и стала бить по груди, чтобы снова начать дышать. Триумфальный рык донесся до меня, и я с ужасом почувствовала, что Калиферия знала, где я.

И теперь она преследовала меня.

Я примерзла к стене, словно влажный язык к сосульке. Пока не прогремел еще один рык Калиферии, на этот раз ближе, и не заставил меня совершить мой лучший ниндзя-прием.

Бежать.

Пока мои легкие не стали гореть так, что с каждым вздохом грозили воспламениться. Я нырнула в переулок для передышки и втиснулась за мусорный контейнер, упав на колени рядом с грязью и вонью, которую теперь едва замечала после путешествия в Мир Ожидания.

Я нащупала перо в кармане.

— Глория, Глория, Глория, — молила я, крепко сжимая пух в кулаках и прижимая его ко лбу, но когда я открыла глаза, никакая белокрылая женщина с разноцветными волосами не пела и не плясала на улице.

Моя кожа чесалась, словно тысячи муравьев ползли по ней. Это чувство, а еще покалывание в голове, не покидало меня с тех пор, как мы с Калиферией соединились. Зажав уши руками, я раскачивалась взад-вперед и мысленно отталкивала ее. Вторжение ушло, как и прежде, но прогонять ее становилось все тяжелее, по мере того как я становилась физически и эмоционально все более истощенной.