— Не достаточно серьезным.

Это и я уже могла сказать, но Трент не был бы здесь просто так.

— Сколько детей украли? — просила я, вздрагивая, когда мать сморкалась в платок, держа его мертвой хваткой, ее глаза были красными и опустошенными. — Кроме этих, я имею в виду. Пресса сказала, что три.

Взгляд Трента был направлен куда-то через комнату, он прошептал, — По всей территории США — восемь, но О.В. признает только те, которые просочились в прессу.

Только непосредственно перед этим показывали близнецов знаменитой политической фигуры. Им было около месяца. Родители опустошены.

Они не знают, почему их дети выжили. Большинство похищенных детей мужского пола, что странно, так как у женского пола есть естественно более высокое сопротивление.

Вот почему он был здесь. Мои брови поднялись, когда он посмотрел на меня и зашептал дальше.

— Это не я. Кто-то давал им фермент, который блокирует разрушительные действия генов Розвуда, иначе они бы никогда не прожили так долго.

Теперь, когда, кто-то, сделав это, узнает, что оно сработало, то он или она возвращается и крадет детей, которые прошли лечение.

Болезненные ощущения прошлись по мне, когда я заглянула в гостиную, боль и чувство вины.

— ЛППО?

Он тряхнул головой.

— Феликс сказал нет.

Информация была сомнительной, но пусть будет она, пока я не услышу иного.

— Ну, кто еще знает то, что эти дети способны к вызову?

Трент изящно повернулся, чтобы посмотреть вниз в зал, как будто желая уйти. Он устал, но я могла увидеть это только потому, что он позволил своим защитным барьерам опуститься.

— Любой может понять это… теперь, когда стало общеизвестно кто ты.

Его пристальный взгляд вернулся ко мне, в нем было пустое сожаление.

— Единственный оставшийся в живых из людей с синдромом Розвуда, оказывается, демон? Возможно, нам повезло, что это долго не афишировалось.

То, что фермент может оставить их в живых? — Его губы сжались в тонкую линию. — Горстка людей знает это, и большинство из них работают на меня.

Молча, я вынудила руки расслабиться и расправить свое шелковое платье.

— Это не хорошо, — сказал Трент так тихо, что я еле расслышала.

— Ты думаешь?

Молчание росло, не компанейское, а неуютное.

Команды новостей, казалось, собирались, и сотрудники О.В. становились шумными, это была их последняя попытка засветиться на камеру прежде, чем телевизионщики уедут. Я посмотрела на дергающуюся ногу Трента и подняла брови.

Морщась, Трент прекратил волноваться.

— Ты хорошо выглядишь сегодня вечером, — сказал он, удивляя меня. — Я не могу решить, нравятся ли мне твои волосы собранными или распущенными.

Вспыхнув, я потрогала выбившиеся пряди из косы, в которую дети Дженкса заплели мои волосы, она все еще была влажная от тумана.

— Спасибо.

— Так ты и Квен сегодня хорошо поужинали? — спросил он, еще более выводя меня из равновесия. — Башня Кэрью, да?

— На самом деле мы выпили в баре, но да, это было в башне Кэрью. — Я нервно вцепилась в клатч. — Как ты догадался?

Он шаркнул ногой, маленькое движение, говорящее мне, что он был удовлетворен… и поставил мысленную галочку.

— Ты пахнешь как поврежденная медь. Это была или Башня Кэрью или гастроном вниз по Вайн. Тот со старой барной подставкой для ног?

Я моргнула, открывая рот. Ничего себе.

— О, — сказала я, пытаясь решить, что я могла сказать. — Да. Мы были в Башне Кэрью. — Я посмотрела вниз на свое платье, явно не подходящее для гастронома.

Трент передвинулся ко мне так, что я могла чувствовать запах его лосьона после бритья, смешанный с его собственным запахом.

Вместе мы наблюдали, как репортер заканчивал свое интервью с медсестрой. И то, что Трент стоял так близко, было почти хуже, чем его осуждающий взгляд.

— Вы обсуждали меня, — сказал он, его голос звучал высоко, а взгляд был решительно направлен в комнату. Запах испорченного вина и корицы присоединился к смеси.

— Квен попросил, чтобы я заменила его, когда ваши с ним графики не совпадают, — сказала я. — Он знает, что ты планируешь противостояние… ты думал, что он ничего не сделает?