«Сукин сын», — подумала я, глядя на мягкую улыбку удовлетворения, играющую на губах Ку’Сокса. Мы были его игрушки, танцующими по его прихоти. Сказать «нет» и сейчас начнется кровопролитие, никто из нас не выживет. Трент никогда не позволил бы Люси снова вернуться к Ку’Соксу.

— Что ты предлагаешь? — решительно сказала я, имея довольно хорошую идею. Он убил Кери и Пирса. Я не дам ему шанс убить Люси.

— Рэйчел! — пожаловался Бис, морщась от боли, когда КуСокс поднял руку.

Трент взглянул вверх, его руки по-прежнему обнимали Люси. Девочка беспокойно жаловалась ему, ее слова были неясными, но серьезными. За Ку’Соксом я могла видеть женщин и детей за стеклом.

«Простите. Простите меня. Я не могу спасти всех вас.»

— Я хочу, чтобы ты меня освободила, — сказал Ку’Сокс с тревожащей легкостью. — Я хочу, чтобы ты сняла то гнилое эльфийское проклятие, которое на меня наложила, и я хочу, чтобы ты сняла его сейчас же.

— Я хочу, чтобы Бис и Люси отправились домой, — сказала я, и он рассмеялся, вытирая пятно детской слюны со своего рукава.

— Какая ужасная штука — дети. Текут из каждого отверстия.

— Ты сказал, чего хочешь ты, а я хочу Биса и Люси! — снова потребовала я, а Ник беспокойно заерзал за стулом позади Ку’Сокса. Трент сжал Люси крепче, стоя с ней так, как если он никогда не отпустит ее. Он сделает все, что угодно для нее. Все, что угодно. Кистен смотрел так на меня однажды, и это убило его. Смерть Кери была для Трента ростом и падением. Он любил, он знал, что такое потеря, и он будет бороться, чтобы сохранить то, что было ему дорого, и будь все остальное проклято.

Ку’Сокс приказал Нику взглядом, чтобы тот перестал возиться.

— Что? Нет. Трент — противный маленький эльф. Если Люси уйдет, то он станет несговорчивым. Понимаешь? Он угрюмый уже сейчас. А Бис? Ну, это очевидно, что нет. С ним твои шансы на предотвращение конца безвременья возрастут на двузначные цифры.

Бис, казалось, облегченно раскачивался. Мне не нравилось, что Ник заметил это, и я съежилась, когда Ку’Сокс наполовину повернулся, чтобы взглянуть на горгулью.

— Не думай, что я не знаю, что ты делаешь, летающий червяк. Ты говоришь со всеми горгульями и учишься линиям, потому что я считаю это нужным. Когда демоны умрут, их горгулий пойдут с ними, а я хочу, чтобы кто-то знал прежние линии, чтобы я смог восстановить их.

Восстановить линии? Слова ударили меня холодной уверенностью. Он собирался на полное уничтожение. Это было не просто, чтобы заставить демонов убить меня, а затем вернуться к бизнесу как обычно. Ку’Сокс стремился к полному геноциду.

— Тогда я думаю, что мы должны просто разобраться на кулаках сейчас, — сказала я и потянула мои мысли и постучала по линии. Она наполнила меня, крича дисбалансом, который смешивался с моими мыслями и вспыхивал во мне горечью. Боже, пожалуйста, дай мне другой путь.

— Я хотел бы рассмотреть вопрос о предоставлении тебе Люси, — сказал Ку’Сокс, взглянув на кольцо Трента на мизинце, и я замерла, не веря своим ушам, что услышала его верно. Трент посмотрел вверх с надеждой, она была так глубоко в его глазах, это ранило.

Ник застыл в своем углу.

— Л-люси? — сказала я, часть моего сознания понимала, что подонок боялся меня. Он боялся! Резко выдохнув, я отпустила линию, выпрямляясь и, видя страх Ку’Сокса в том, как он поднял голову и прищурился на свет. Люси за его свободу? Два дня назад я бы плюнула ему в лицо, но теперь…

Мой взгляд метнулся к Тренту, его хватка на малышке была почти неистовой.

Улыбаясь, как будто давая благословение, Ку’Сокс наклонил голову.

— Я отдам тебе Люси, — сказал он мягко, но подол его кимоно вздрогнул.

— Но только, — он посмотрел на Трента, затихшего через комнату с Люси, — если Трентон Алоизиус Каламак согласится занять место его дочери в качестве моего фамилиара, и ты снимешь с меня проклятие, так чтобы я снова мог увидеть солнце. Я снова хочу гулять под желтым светом.

Трент стоял пепельного цвета, поскольку Люси тихо жаловалась ни на что. Он знал, что это такое — быть рабом демона. Я спасла его от этого, и он спас мою жизнь. Теперь он собирался отдать свою собственную жизнь еще раз, чтобы спасти свою дочь, чтобы спасти два мира.

— Идет, — отрезал Трент, на его лице читалось горе, когда он пихал Люси ко мне в руки. — Возьми ее, Рэйчел, — сказал он, протягивая руку, чтобы коснуться дочки, когда он, не спуская глаз с маленькой девочки, отходил назад. Она наклонилась к нему и заныла, и я прижала ее к себе, вдыхая чистый запах ее волос под вонью жженого янтаря.