Они сплелись в объятиях, как двое утопающих, пытающихся спасти друг друга. Они прерывали свой долгий страстный поцелуй, только чтобы перевести дыхание. Их руки блуждали по телам друг друга, как руки слепых, познающих мир с помощью осязания.

Гледис охватило сначала теплое чувство покоя, когда она поняла, что скоро исполнится ее страстное желание. Но чем более пылкими становились их ласки, тем сильнее разгоралась в ней страсть. Возбуждение накатывалось волна за волной, и уже океан желания бушевал в ее теле.

Гледис помогла Фрэнки стянуть через голову ее майку, и, когда он, увидев ее обнаженной, издал стон, женщина на мгновение замерла, улыбаясь.

Но бьющееся желание торопило ее: она начала лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке, ощущая под пальцами силу его мышц. Он оторвал свой взгляд от ее обольстительной наготы и стал быстро раздеваться. Когда Фрэнки снял плавки, то Гледис увидела, как он возбужден. Она вытянула руку и коснулась его. Мужчина застонал и закрыл на мгновение глаза. Гледис отдернула руку и опустилась на кровать. Его лицо стало вдруг опять спокойным. Она улыбалась, и только широко открытые глаза женщины отражали пламя, бушевавшее в ней.

Фрэнки опустился на колени. Его руки ласкали все ее тело: лицо, плечи, грудь, живот, бедра. Он нежно раздвинул их и в следующее мгновение вошел в нее. Гледис была к этому готова, она хотела этого и все же немного испугалась.

Но это был приятный, доставляющий наслаждение страх, вызванный силой и страстью Фрэнки. В следующее мгновение Гледис всецело отдалась ритму любви, который сейчас же нашли их тела.

Никто не уступал другому в страстности и силе выражения чувств. И когда они были близки к оргазму, никто из них не мог сдерживаться даже на сотую долю секунды.

То, что происходило с ними, было похоже на фейерверк: все началось внезапно и, казалось, будет длиться вечно. Каждая короткая пауза вела к новому экстазу. Снова и снова содрогались они от неизведанных ранее эмоций и ощущений. И малейшее движение одного из них приводило к новым высотам их упоительной страсти.

Когда они утолили первый любовный голод и стали привыкать к тем чувствам, которые вызывали их тела друг у друга, то немного успокоились. В их любовных играх появилось больше нежности — они целовали и нежно ласкали друг друга и, наконец с трудом разомкнув объятия, тихо легли рядом.

— Я никогда не думал… — промолвил в какое-то мгновение Фрэнки, нарушая долгое молчание, царившее между ними.

— Если бы я знала… — сказала Гледис в ту же минуту.

Они опять замолчали и посмотрели друг на друга выжидательно.

— Скажи ты, — потребовала Гледис от Фрэнки.

— Нет, договори до конца, — настаивал он.

— Я только хотела сказать, что я представляла себе игрока в баскетбол немного иначе, — призналась с легкой улыбкой Гледис.

— Иначе? — спросил он и положил свою левую руку ей на грудь так, что почти полностью прикрыл ее. — Больше мускулов и меньше мозгов, не так ли? — нарисовал он картину, которую могло бы создать воображение Гледис.

— Примерно так, — пробормотала она чувственно и закрыла глаза. Хотя сейчас ее желание было более чем удовлетворено, ей было приятно ощущать на своей груди руку Фрэнки.

— Ну, и? — спросил он, слегка сжав сосок. — Разочарована? Слишком мало мускулов?

— Нет, — призналась Гледис и, открыв глаза, лукаво взглянула на Фрэнки.

Можно было двояко понять это ее «нет», и Фрэнки тотчас же попался на удочку.

— Что значит «нет»? — спросил он. — Ты не разочарована, у меня не слишком мало мускулов?

— Не разочарована, — уточнила с улыбкой Гледис и, опустив веки, откинулась на подушку.

— Ты считаешь, что я соответствую тому представлению, которое ты обо мне составила? — вспылил Фрэнки с наигранным возмущением. Он убрал руку с ее груди и, скрестив ноги, сел на широкой кровати.

— Не совсем, — засмеялась Гледис. — Я не могу утверждать, что я разочарована.

— Ты, нахальная очаровательная ведьма. — Фрэнки нагнулся, чтобы поцеловать ее в кончик носа. Этот поцелуй превратился в новые объятия. И снова они погрузились в пучину страсти, возникающей мгновенно, стоило им прикоснуться друг к другу.

В эту ночь они занимались любовью до самого рассвета. Говорили не много. Все что они хотели знать, находило выражение в их чувствах. А для разговоров у них будет достаточно возможностей и днем.