– По-разному, на Востоке всего много... Я вообще-то к Артуру предложение вез от моих друзей.

– Давай обсудим, чего там, - предложил Саша.

– У нас в горах есть плантации - мак, - объяснил Фара.
– Мы хотим в Москву возить.

– Идея хорошая. А как возить? Курьерами?
– прикинул Саша.

– Курьеров ловят, везут мало. Хочется больше.
– Фара поцокал языком.

– Надо думать. Пасуй!

– Опа!
– И Фара ловко набросил мяч прямо под правую ногу старого друга. Тому оставалось только добить мяч в ворота, которых, правда, поблизости не наблюдалось.

На бригадирском "мерседесе" Саша с Фарой подкатили к парадному, ярко освещенному входу ресторана "Узбекистан". Их команды отстали. Если уж Саша садился за руль, то выжимал из машины все, на что она была способна.

– Мне бээмвэшка вообще больше по кайфу, - признался он сидящему рядом Фаре.

– Да брось ты, - отмахнулся тот, - "мерседес" - супермашина!

– Ну, где там мои опричники?
– оглянулся Саша.

– А где мои?
– оглянулся и Фара.
– Будешь? Фара достал из внутреннего кармана пальто миниатюрную серебряную шкатулку.

– Да нет, - отказался Саша, смеясь.

Фара щелкнул безделушкой, крышка открылась. Зачерпнув длинным ногтем порошок, Фара привычным жестом "зарядил" нос, а остатки порошка с пальца размазал по зубам.

– Кровный брат из Афгана подарил.
– Он защелкнул шкатулку и перебросил ее Саше в ладони.
– Попробуй открой.

Белый покрутил коробочку и неожиданно легко вскрыл ее.

– Ну, гений, - восхитился Фара.
– Осторожнее, не рассыпь.

– Гроб какой-то, - вновь захлопнув волшебную шкатулку и приблизив ее к глазам, подивился Саша.

– Не надо нам никаких гробов, - отбирая зелье, неловко пошутил Фара.

– Слушай, алюминий же в чушках у вас?
– вдруг спросил Саша.

– Ну да. А что?

– Да я придумал вроде.
– Саша хитро улыбнулся.

– Что придумал?
– насторожился Фара.

– Да ничего, - решил помучить его Саша.

– Давай, Белый, колись.

– Ну что, еще не сообразил?
– Сашины глаза откровенно смеялись.

– Нет, - честно признался Фара.

– Эх, - вздохнул Саша.
– Ну ладно... Значит, берем чушку. Делаем там полость. Забиваем наркоту. Ни одна собака, ни один рентген не найдет.
– Он счастливыми глазами смотрел на Фару. Тот ошарашенно молчал.
– Пять чушек на сто - двести тонн. И ни одна собака...

– Значит, я тупой, - задохнулся Фара от восторга, - а ты... ты... Ты гений! Ты - Аристотель! Ты - Ницше!

– В "Жигулях" ездить надо!
– подначил его Саша.

– Потому что я - чурка, - не слушая Сашу, уже выходил из машины Фара. Он ладонями обхватил голову, будто в припадке жуткого горя.

– В хорошем смысле, парень, - откомментировал его "чурку" Саша.

Тут подкатили остальные.

– Где вы ездите?
– беззлобно прикрикнул на них Саша.

День сегодня выдался по кайфу: и друга встретил, и новое дело обещало деньги. Море денег. Море-океан.

XVIII

Командный состав Бригады и таджиков расположился в одной из ниш ресторанного зала. Рядовые бойцы сидели в общем зале.

Фил успел переброситься несколькими словами с солнцевскими, которые частенько проводили здесь вечера - кормили здесь по-восточному вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное.

– Сань, у Кабана проблемы, - шепнул Фил Белому.

– Давай об этом потом.
– Саша глазами указал на гостей.
– Ну что, друзья...
– поднял рюмку Саша и проследил, у всех ли налито.

– Если позволите, - с заметным акцентом начал седой Абдула-Нури.
– Я скажу, а Фархаджун будет переводить. Один великий мыслитель сказал следующие слова...

И он заговорил гортанно и красиво. Но абсолютно непонятно. Напевная речь была похожа на стихи.

Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками. Когда Абдула-Нури окончил торжественную речь, повисла напряженная тишина.

– Не тормози, Фарик, - ткнул в бок чуток отлетевшего друга Саша.

Фара встрепенулся и действительно заторможенно, но от этого еще более торжественно начал переводить:

– Уважаемый Абдула-Нури говорит: "Никогда не теряй своих друзей. И пронеси эту дружбу в своем сердце через всю свою жизнь". Короче, за вас, пацаны!
– скомкал перевод Фара.

– Коротко и ясно, - одобрил Саша. Несколько заплетающимся языком Фара продолжил, перебирая длинными красивыми пальцами свои небесно-голубые четки из горной бирюзы:

– Всю красоту и мудрость этого четверостишия невозможно перевести, многозначительно завелся он.

– Начинается, Фарик!
– Саша с удовольствием встряхнул друга за плечи.
– Ты мне еще в армии мозги компостировал мудростями своими. Ты короче скажи!